Маруся в Приключандии

– Не футбол, а хоккей, в смысле о'кей, – поправила чубарика Маруся. – А бояться я и не думала. Вот ещё…Сейчас напишу записку родителям – чтобы не волновались, и будем меня минизими…

– Минимизировать, – подсказал Чуб.

– Вот-вот, минимизировать… Кстати, шубу с шапкой одевать? Как-никак зима на дворе.

– Не надо, – ответил чубарик. – У нас в Приключандии вечное лето.

– Это хорошо. Люблю когда тепло.

Марусёк взяла из распечатанной пачки бумаги на Дедушкином столе чистый лист и размашисто вывела на нём красным маркером (чтобы взрослые уж точно обратили на записку внимание):

Я в Приключандии. Скоро вернусь.

Ваша Маша

О, даже в рифму получилось – «Ваша Маша»!

Маруся заправила лист в печатную машинку – Дедушка обязательно здесь её обнаружит, он ни дня не может прожить, не напечатав ни строчки. Затем поправила пробковый шлем, подняла с пола меч (вдруг пригодится), на всякий случай зажмурилась. Обратилась к Чубу:

– Я готова. Давай, жми на кнопку.

Услышала в ответ писклявое «Жму!» На всякий случай досчитала до пяти (хотя, как обещал Чуб, процесс минимизации должен был занять всего три секунды). Затем открыла глаза.

Ух ты! Всё в одночасье изменилось. Выросло, точно на волшебных дрожжах! Потолок с люстрой-солнцем исчез в заоблачной вышине. Книжные шкафы взметнулись Монбланами и Эльбрусами. Письменный стол навис над Марусей эдаким плато Рорайма (тем самым, что послужило прообразом конандойловского «Затерянного мира»). Ворс на ковре превратился в густую колючую траву. Карандаш, видимо оброненный накануне Дедушкой, лежал в пяти шагах и более походил на огромное длиннющее бревно. Круто!!!

Маша перевела дух и только теперь поняла: это не всё вокруг выросло, это она так сильно уменьшилась. А вместе с ней уменьшились и шлем, и меч, и одежда, и даже кеды с разноцветными шнурками. Здорово!..

Здорово-то здорово, но вот проблема. Как ей теперь забраться на стол, к чубарикам?

Не успела Маруся призадуматься над вновь образовавшимся вопросом, как тот разрешился сам собой. У чубариков всё было предусмотрено. Они скинули Маше сверху трос с альпинистской обвязкой. Крикнули:

– Цепляйся! Сейчас мы тебя лебёдкой вытащим.

Маруся не заставила себя долго ждать. Обращаться с альпснаряжением её научил Папа (он на этом деле не только собаку, но – как утверждает дядя Жу Льен – и скунса съел). Девочка быстро влезла в обвязку, затянула ремни, щёлкнула карабином, дёрнула трос:

– Вира!

Наверху что-то задребезжало (знать, заработала лебёдка), трос натянулся, Маша взмыла над полом. Почувствовала себя парашютистом наоборот. Почему наоборот? Ну как же, непонятливые вы мои! Парашютист обычно летит откуда? Правильно, сверху вниз, с небес на землю. А Маруся напротив – летела от земли к небесам. Вернее от пола к потолку. Вот вам и парашютист наоборот.

Полминуты неспешного (без свиста ветра в ушах) полёта – и вот Марусёк уже на столешнице, рядом с чубариками.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что у приключандцев (наверное, так величают жителей Приключандии?) по цвету отличаются не только береты и волосы, но и глаза: у Чуба они васильковые, у Буча – малахитовые. И веснушки, щедро разбрызганные по круглым личикам, можно было рассмотреть теперь без особого труда. А ещё стало видно, что на шее у Буча висит забавный медальон в виде озорного подмигивающего смайлика. (Скажу вам по секрету, Буч очень дорожил медальоном; ласково величал его «Улыбчиком»; говорил, что тот приносит ему удачу).

– И снова здравствуйте! – подмигнул Машутке Чуб.

– Привет-привет, любителям конфет! – во все 32 – или сколько их там у чубариков – зуба оскалился Буч.

– Не обращай на него внимания, – махнул рукою Чуб. – С ним такое случается. Порою разговаривает стихами. – (Прямо как дядя Паша! – улыбнулась про себя Маша). – И рифмуется у него всё всегда отчего-то исключительно со сладостями.

Вот те на! Чубарики теперь не писклявили! Разговаривали самыми обычными голосами. Даже немного басили. Самую малость.

Наверное, для всех окружающих и мой голос теперь звучит, как комариный писк, – подумала Маруся. Как всё-таки меняется представление о мире со сменой точки зрения на этот самый мир!

Обращаясь к чубарикам, сказала:

– Ну, где эта ваша машина пространства? Время дорого. Пора лететь.

– Ну, на обычный полёт путешествие сквозь пространство мало походит, – заметил Чуб. – Скорее уж на плавание на яхте в сильнейший шторм. Сейчас сама убедишься. Прошу. – Открыл дверцу мясорубкоподобного «лунохода».

Изнутри Машина пространства походила на рубку космического корабля из какой-нибудь фантастической киношки. Один иллюминатор, три кресла-капсулы и переливающийся разноцветными огнями пульт управления.

– Располагайся, – указал на среднее место Буч и подал пример, нырнув в левую капсулу. – Не забудь пристегнуться, немного потрясёт.

– Ну, если только немного, – вздохнула Маша, устраиваясь в кресле, и, защелкивая ремень безопасности.

– И меч держи покрепче, – проинструктировал Чуб. – На всякий докторский.

– На всякий пожарный, – в очередной раз поправила чубарика Маруся.