Мартлет и Змей

– К сожалению, мой дорогой Лилиан Грей, я знаю, что ты весьма занятой человек, а времени, чтобы убраться из моего баронства, у тебя не так уж и много, иначе я бы пригласил тебя в мой город за тем лишь, чтобы лично продемонстрировать пятерых храбрецов, пытавшихся… хм… рассказать мне поподробнее, ну, ты понимаешь, что-то о том указе, о котором ты сейчас толкуешь. Дуб Справедливости, нужно признать, и не таких видывал, но в следующий раз, когда твои хозяева пришлют по мою голову своих… святых братьев с подписанными приказами, давайте им с собой моток веревки – пенька нынче дорогая, а петли вить, знаешь ли, – дело неблагодарное и утомительное.

– Ты волен угрожать, Огненный Змей, пока твои губы шевелятся, но мне нет дела до слов еретика. Прошу в последний раз: убери своих солдат, дай моим людям закончить начатое. Костры уже разожжены, все пройдет быстро.

– Они на моей земле.

– Они – преступники!

– Здесь – нет. В Теале я решаю, кто преступник.

– Они – цыгане! У каждого на плече тавро королевской тайной стражи в виде колеса! И без запрещенного занятия магией они виновны в конокрадстве, похищении детей, быть может, даже убийствах!

– Вам пора, Грей. – Танкред показал, что разговор закончен. – Капитан Кейлем, вы с двумя вашими отрядами проводите господ до границы баронства, но так, чтобы у них не было охоты разгуливать по моим дорогам в поисках каких-нибудь прачек, которым простыни стирать в реке помогают запрещенныедухи.

– Слушаюсь, милорд. Будет исполнено. – Капитан недвусмысленно двинул мечом, заставляя охотника на ведьм отступить.

– Не будь слишком уверен в высоте и ширине своих стен, Огненный Змей. И за тобой придут. Моли Хранна Всеблагого, чтобы это был не я.

– Удачной дороги. Мои наилучшие пожелания отцу Мариусу и его Патриархату.

Грей развернулся и направился к коню. Его люди последовали за своим предводителем, оставив уже смирившихся со своей судьбой цыган в недоумении. Охотники на ведьм вскочили в седла и направили скакунов к главной дороге. За ними потянулись баронские всадники с капитаном Кейлемом во главе.

К карете подошел старый цыган и склонил голову в поклоне:

– Да благословит тебя Ветрокрылая Аллайан за то, что ты сделал, Танкред Бремер. Наши дочери и сыновья будут молиться за тебя и твое семейство.

– Мне не нужны их молитвы, – отрезал барон. – Мне нужно, чтобы ты сделал то, о чем мы с тобой договаривались. Ты помнишь, старый Карэм, что требуется от тебя и твоих родичей?

– «Милая Катарина», я все помню. Пока петух не пропоет трижды, все будет исполнено, Танкред Бремер.

– Вот и славно, – проворчал Танкред. – Вы можете ввести свои фургоны в город. Стража предупреждена. Восточный пустырь у стены в вашем распоряжении.

– Благодарю. – Старик кивнул еще раз и направился к табору.

– Харнет! – воскликнул Танкред. – В Бренхолл!

Карета тронулась.

– Позвольте заметить, Танкред, что отпустить этих охотников на ведьм после того, что их предводитель здесь наговорил, было в некотором роде ошибкой… Кто знает, может, в действительности именно этому безумному парню и будет велено схватить вас.

– Ах, мой милый Сегренальд, – холодно улыбнулся Танкред. – Неужели ты еще не понял, что я не совершаю ошибок?

Маркиз Луазар вздрогнул. Он все понял.

* * *

Леди Софи Бремер была готова. Только Хранн и ее покойный муж знали, сколько лет она копила в себе отчаяние, чтобы набраться храбрости на то, чего не сделает никто другой под этой треклятой крышей.

Она стояла в полной темноте, прячась за тяжелой портьерой в кабинете Танкреда. В руке ее был острый нож, а в сердце – решимость. Сейчас она изменит все. Один удар, один выпад, пронзающий ненавистную грудь, и все станет по-другому. С егогибелью тень, укутавшая замок непроницаемым покрывалом, рассеется, и каждый из обитателей Бренхолла сможет наконец проснуться от ужасного, мучительного и никак не заканчивавшегося кошмара. Танкред Бремер… это имя было серебряным ножом ненависти выгравировано в ее душе. А он… он глядел на нее всегда с презрением и унизительной снисходительностью! Что ж, сегодня ему придется за это ответить.

Полчаса назад она и правда даже не предполагала, что окажется в темном кабинете барона, примерив на себя личину убийцы. Не многим больше часа назад она была примерной матерью, добропорядочной женщиной и воспитанной леди. Она спела на ночь своей дочери Лили «Балладу о сэре Квентине из Маленверна», подыгрывая себе на небольшой серебряной арфе, после чего, уложив дочь спать, отправилась в свою спальню. Затворив за собой дверь и заперев ее на ключ, она тут же ринулась к кровати. Весь день сердце леди билось от ожидания того момента, когда она сможет наконец остаться наедине со своим мужем. Душа стонала о том, как она соскучилась по милому Патрику, по его лицу, по нежным рукам и заботливому взгляду. Как же ей не хватало его ласки и заботы. Его защиты…