Мартлет и Змей

– Вот этот вопрос меня как раз волнует меньше всего. – Неллике подошел ближе и носком сапога аккуратно, словно опасаясь испачкать его в крови и грязи, перевернул тело. Мертвец нехотя сменил свое положение. Все верно, раны оказались сквозными. Собственно, иного Остроклюв и не ожидал.

– Тогда к чему все эти изыскания, мой саэгран? Вы же сами поручили мне следить за озером и осматривать берег каждое утро…

– И как успехи? – язвительно осведомился Неллике.

От его усмешки страж вздрогнул – когда командир так улыбался кому-то, это не предвещало ничего хорошего. Последний раз он видел подобную улыбку на лице саэграна перед тем, как тот отдал приказ дотла выжечь охотничью хижину на южной опушке этого леса – никто из обитавших в ней людей не ушел живым. Но там был враг, который однажды мог обнаружить лагерь, а здесь – лишь тот, кто служит своему Дому верой и правдой.

– Я… я расставил стражей по восточному берегу, у каждого был свой участок, я лично проверил. Озеро просматривалось прекрасно, но ночью вода настолько сливается с тьмой, что проскользнуть мимо не составит труда, а узреть плывущую по воде птицу – это вообще невозможно. Я полагался на слух, но ни один из стражей ничего не услышал, даже ал Сейте, лучший из моих следопытов. Мой саэгран, если вы позволите… – страж замялся, набираясь решимости сказать то, с чего хотел сразу начать.

– Продолжай.

– Я понимаю, что это может прозвучать чересчур резко, но… я полагаю, когда подобное происходит неподалеку от лагеря, это значит, что мы столкнулись с силами, которые нам неподконтрольны. Возможно, ими руководит кто-то другой…

– Ты понимаешь, что это значит? – Неллике резко повернулся к нему. В голосе саэграна прозвучал гнев. – Кто конкретно у тебя на подозрении?

– Эээ… Я бы не сказал, что сейчас могу что-нибудь предъявить, но советовал бы понаблюдать за Велланте и ее сестрами. От чародейства добра никогда не было, как говорят на севере.

– Ты ведь из Дома Ночного Волка, не так ли? И что, не скучаешь по родным местам? – Неллике словно бы невзначай вспомнил о происхождении своего стража. На самом деле он всегда держал в памяти сведения о каждом из своих подчиненных, знал наперечет их друзей, семьи, родство, привычки.

– Мой Дом – Черный Лебедь, – вскинулся страж. – И другого не будет, клянусь! Мой саэгран, если вы полагаете…

– Оставь это. – Остроклюв легко добился замешательства подчиненного и спутал его чувства, сделав для себя пару отметок насчет ала Келльне, изгнанника-душегуба, семьдесят лет назад нашедшего себе приют под крылом у Черного Лебедя. Да, вряд ли этот может быть настоящим предателем, хоть уже один раз и предал свой Дом: слишком плохо играет, ложь выступает у него на лице, как румянец у влюбленной алаэ [4]. Нет, нужно искать дальше, а жаль – все было бы так просто…

– Я всегда был верен Черному Лебедю! Да продлит всемилостивая Тиена дни милорда Найллё, и ниспошлет Черный Лебедь свою благодать…

– Еще одно слово, и я скормлю тебя этой птице, – зло оборвал его Неллике. – Тело опознали?

– Там сложно что-либо опознать, мой саэгран, – переведя дух, собрался с мыслями Келльне, – но он точно не из наших. Этот эльф…

– Эльф?! – Брови саэграна поползли вверх – услышанное было настолько невероятным, что он не смог скрыть свое удивление. – Откуда здесь взяться эльфу чужого Дома?

– Истинно так. Два предыдущих тела принадлежали людям, мы полагали…

– Собрать мой ближайший Совет. Немедленно! – Неллике резко повернулся и зашагал прочь. Если бы кто-то в этот момент посмел заглянуть в его пылающие злобой глаза, то поразился бы, насколько быстро ярость может изменить их цвет с привычного зеленого на кроваво-красный…

Рыжеволосый эльф стоял на северо-восточной окраине лагеря, где невысокий холм, заросший потерявшими большую часть листвы вязами и пожухшей осокой, обрывался, почти отвесно уходя вниз. Взгляд его медленно скользил по опустошенной, словно выжженной огнем, еще совсем недавно цветущей земле, что вся в комьях сажи спускалась к черной глади озера и заросшему камышом берегу. Именно тут десять дней тому назад возвышался темный алтарь, когда его силу выпустила на волю чародейка Велланте. Именно здесь, а не на Совете Домов, они бросили вызов правителям Конкра. Сейчас он не испытывал ни угрызений совести, ни страха, ни сожаления – странно было бы ощущать подобное после стольких лет вынашивания так далеко идущих планов. Своими руками он пробудил к жизни то, что эту самую жизнь приемлет лишь в виде отвратительной трапезы, наслаждаясь остывшей плотью. Но их Дом всегда шел своим путем, и те, кто был настолько жесток, чтобы изгнать его предков в мрачный Хоэр, прекрасно знали, что однажды им придется ответить. Ответить за все. Но именно он, а не возомнивший о себе лорд, который всю свою жизнь привык спускать тетивы чужими, а если точнее, его, Неллике, руками, вскоре восстановит справедливость и отомстит.