Мартин Заландер

— Недоставало только, чтобы скорее злоумышленно, нежели легкомысленно! — отвечала Мария Заландер, не поднимая глаз.

Предметы сего краткого разговора не привыкли к подобным словам и никогда бы не подумали, что им доведется услышать их по своему адресу. Обе молчали, не оправдываясь.

— Коли проголодались, — сказала мать, — можете пойти на кухню, здесь-то давным-давно убрали со стола. Постель тоже найдете, не маленькие!

Девушки встали и одна за другою вышли на кухню, взяли там, однако, только необходимую свечу и, не притронувшись к еде, поднялись по лестнице к себе в спальню. Над ними, на чердаке, затаилась в постели служанка, которая немногим раньше тихонько туда прокралась.

Внизу огорченная мать продолжала вязать, не пропуская ни единой петли.

— Значит, ты вправду застал их вместе? — спросила она у мужа.

— А как же! Сперва явились наши дочери, в ярком лунном свете, затем несносные вайделиховские юнцы; я прятался в зарослях за фонтаном, видел все происходящее и слышал почти все, что они говорили. И первым делом должен сказать, что, отвлекаясь от секретности, какою они нас морочили, я не видел и не слышал ничего, что не дозволено добропорядочным влюбленным; смею утверждать, что и дозволенное не исчерпывается тем, что я видел и слышал, насколько мне, с твоего позволения, помнится из нашего собственного опыта. Девочки, судя по всему, имеют странную власть над этими сорванцами…

— Не в обиду будь сказано, Мартин, — перебила его Мария, — но говоришь ты совершенно неправильно и глупо! На самом деле все наоборот, эти сорванцы, к несчастью, забрали власть над нашими дочерьми!

— Нет, Мария, не так! Власть, о которой ты говоришь, она в самих девушках, мальчишки никогда бы такой власти не достигли; наши дочери одержимы иллюзией! Но позволь рассказать тебе, как было дело.

Он как можно точнее и нагляднее описал ей происшедшее, а она то недоверчиво, то удивленно, однако все время с недовольством поднимала на него взгляд, качала головой и снова принималась вязать.

Потом вдруг бросила чулок на стол.

— Нет, я этого не вынесу! Они оскорбили меня как мать; я никогда, а особенно с тех пор, как у меня появились дети, не имела привычки говорить о вещах, которых быть не должно. И по-прежнему полагаю, что дети с хорошими задатками отлично превозмогают трудности, когда видят, что домашние, а именно отец и мать, ведут открытый и безупречный образ жизни, не читая об этом проповедей. А тут не один год дочернего лукавства как раз против матери!

— Тебе надобно посмотреть на это и с другой стороны. Господь свидетель, что случилось, то случилось, очередная людская история; откуда бы эти истории брались, если б не происходили снова и снова? Может быть, дрянная комедия, а может быть, поучительно серьезная судьба!

— Ну, так что теперь? Как быть?

— Я сказал тебе, они заявляют, что не откажутся от близнецов, думают, что сделают из них то, что желают и что полагают хорошим! Но что общение прежнего образца прекратится, я вполне уверен. Ведь едва я упомянул о лишении наследства, как отчетливо почувствовал, что вся компания присмирела. Мне пришлось так поступить, ведь они сами заговорили о том, что уже совершеннолетние.

Г-жа Заландер побледнела как полотно и схватилась за сердце.

— Лишить наследства! — упавшим голосом повторила она. — А можешь ли ты это сделать по такой причине?

— Вообще-то не с легкостью, — отвечал Мартин как можно серьезнее, — но хороший стряпчий способен этак представить беспорядочный образ жизни, постоянное неуважение к родителям и обман, дочернюю неблагодарность и прочая, что не слишком дальновидные судьи склонятся к означенному решению.

Мария Заландер собрала вязание. По щекам у нее катились слезы, но она их не замечала.

— Вот до чего уже дошло, — сказала она, задувая лампу и беря в руки подсвечник, чтобы идти в спальню, — в нашем доме уже звучат подобные слова! Потерять двоих детей!

Мартин, поддерживая расстроенную жену под локоть, на ходу утешил ее:

— Ах, не забывай, чтобы завещание было вскрыто и опротестовано, мне сперва должно умереть! И если даже я, лежа в могиле, выиграю тяжбу, ты и твой сын Арнольд сможете все вернуть девочкам.

Исидор и Юлиан Вайделихи были очень напуганы и пришиблены, когда очутились на темной улице за садовой оградой, а потом решили вернуться в певческое общество и постараться скрыть свою отлучку. Услышав, что репетиция еще продолжается, они устроились в маленькой пивной, где в перерывах освежались хористы, и сделали вид, будто все время находились там. Только после этого оба отправились в Цайзиг, где в родительском доме для каждого был устроен уютный кабинетик.