Мартин Заландер

Когда настал умиротворенный штиль и грядущее словно бы просветлело и вновь сулило счастье, на сердце у Мартина Заландера тоже изрядно полегчало, осталось лишь смутное томление — помолодевшая потребность в любви или как уж там ее назвать. Чтобы с новыми силами заняться многообразной деятельностью на благо народа и государства, ему, как он непоколебимо верил, необходимо сердечное обновление посредством прекрасной, целомудренной любви, каковая в непогоду нахохлилась, ровно песенный совенок, а теперь снова расправила крылья и засверкала глазами средь темных ночей. Присутствие дочерей, правда, до поры до времени удерживало его от сомнительных шагов, и он лишь без устали строил неопределенные планы и надежды на новое свидание.

И однажды зимой под вечер, незадолго до Рождества, намереваясь прогуляться за город, он повстречал барышню Мирру Главиц, которая как будто бы искала на окраине потерянную дорогу и закутанная в бархат, меха и вуаль, осторожно и робко переставляла в снегу изящные ножки, словно красивая заплутавшая птичка из теплых краев.

Только когда она подошла совсем близко, он узнал фигурку, за которой с удовольствием наблюдал, и увидел, как она залилась ярким румянцем и с мольбою устремила на него большие свои глаза, будто просила о сочувствии, а он с радостным испугом приветствовал ее. Узнавши, куда ей надобно, он немного проводил ее, указал правильную дорогу, которая выведет куда надо, и попытался завести с нею разговор, однако желанного диалога опять не получилось. Ведь в скором времени он оказался не менее смущен, чем сама дама, которая, остановившись у некого дома, вдруг пролепетала очаровательное «спасибо» и, снова залившись краской, вошла внутрь.

Мартин гулял еще несколько часов, пока заснеженные луга и нивы не погрузились в розоватый сумрак, и решил сообщить жене, что намерен пригласить в дом Вольвендовых дам, и открыто признаться, как ему необходимо зрелище невинной Мирриной красоты, посредством коей он надеется излечиться от хворей времени и снова окрепнуть, и что все это никак не чревато сомнениями и опасностями. Словом, придумал длинную речь, чтобы представить свое безрассудство как мудрость; и даже родные дочери казались ему более не препятствием, а, напротив, молодыми посредницами в омолаживающем действе, ведь именно они сделают возможным блаженное общение. Тем не менее сердце его опасливо трепетало, когда он приближался к своему дому, однако ж страх обернулся удивлением, так как все окна снизу доверху были освещены.

В передней громоздились сундуки и прочий багаж; недавнее приобретение — красивая лампа, свисавшая с потолка, — освещала лестницу, где г-жа Мария со связкою ключей в руках встретила мужа. Она тотчас бросилась ему на шею и воскликнула:

— Мартин, где ты пропадаешь? У нас опять гость из Бразилии! Арнольд приехал!

— Уже? Я думал, он к Пасхе вернется? — смущенно сказал Заландер.

Просто он день ото дня набирается ума и приехал пораньше! Заходи, Зетти и Нетти совсем с ума посходили, то бишь он отнесся к ним очень мило, им совершенно не понадобилось стыдиться перед братом! Ты послушай, как они смеются!

И правда, они смеялись, хотя Арнольд стоял в гостиной с серьезным видом, когда вошел отец. Лицом похожий на молодого Мартина, юноша был на дюйм выше и строен, как сосенка. Отцовское сердце возрадовалось при виде сына; чуткое ухо, впрочем, уловило бы в этой радости слабый вскрик, будто задушенного кролика, ибо в этот миг сам собою отошел в вечность Мартинов школярский флирт. Хотя он толком не отдавал себе в этом отчета, цветущий сын стоял перед ним живым укором и мгновенно подействовал на его добрую натуру. Оба чин чином обменялись рукопожатием.

— Я думал, ты приедешь весною, — сказал Заландер.

— Да, я так и собирался. Но в марте мне опять надобно отправиться на армейскую службу, и они не намерены продлевать мою отсрочку. Коли я хочу сохранить нынешнее звание, то должен явиться на службу, пока еще молод, старые лейтенанты им в артиллерии не нужны. Но до тех пор хочу месяц-другой здесь освоиться!

— Ты прав! — меланхолично заметил Мартин. — В свое время я тоже думал послужить и, возможно, стал бы по крайней мере дельным офицером административно-хозяйственной службы, да история с Вольвендом помешала, пришлось очертя голову уехать! А теперь в случае чего сын повоюет!