Мартин, Мартин...

И они ушли втроем. На улице полицейских не было, все вокруг дышало покоем и миром. Когда они подошли к кафе, то увидели у входа полицейскую машину. Она простояла там минут десять. Потом полицейские уехали. Но это были другие полицейские — не те, что приходили к Лизе.

— Мне надо зайти в столовую, — сказала Гелла, — а вы ступайте за мной.

Они поднялись вверх по старой ветхой лестнице и оказались на чердаке с косыми балконами и множеством столов и стульев. Ли недоверчиво огляделся вокруг.

В зале было совсем немного народу. За одним из столиков, уставленном пивными бутылками, сидели каменщики. Они громко разговаривали, и из их слов Мартин понял, что они бастуют. Один из них, рослый, могучего сложения, с окладистой рыжей бородой, сердито твердил:

— Кто может жить на эту жалкую зарплату?

Гелла усадила мальчиков за столик, позади того, за которым сидели сердитые каменщики.

Ли обшарил глазами зал и отыскал несколько запасных выходов, куда в случае чего можно будет ускользнуть. К столику, где сидела Гелла с мальчиками, подошла молодая женщина с заметно выдававшимся вперед животом. Она принесла им содовую.

— Привет! — сказала она. — Меня зовут Пия. — И, обратившись к Мартину, добавила: — Вот, значит, ты какой, Мартин! — Она ласково улыбнулась мальчикам: — Если вы проголодались, только скажите, и я сразу принесу вам поесть.

Ли встрепенулся: слово «поесть» всегда волновало его. Он торопливо закивал.

— Немножко голодный, — сказал он.

— Сейчас накормлю, — пообещала Пия.

В кафе вошел высокий, тощий мужчина. Он быстро огляделся вокруг и сразу увидел каменщиков, сидевших за столиком. И прямиком направился к ним.

— Так я и думал, что найду вас здесь. Слушайте, как мне понимать вашу выходку?

— Будто уж не знаешь, как понимать! — ответил тот, рослый, с рыжей бородой. И резко поднялся с места. — Мы целую неделю разговора с тобой добиваемся, а ты все где-то прячешься. Теперь сам посчитай, какая нам плата выходит, и пораскинь мозгами. А вообще-то знаешь что, пошел ты куда подальше!.. Мы сами сейчас решим, как тут быть, а что решим, то и сделаем.

Тощий засунул руку в задний карман и вытащил оттуда пухлый бумажник.

— Бросьте, ребята! Сперва пропустим по кружке пива, — примирительно сказал он, — а затем потолкуем о делах.

Но рыжебородый прервал его:

— Мы с кем попало не пьем! Ступай к себе и пораскинь мозгами. Может, до чего-нибудь и додумаешься. А нам сейчас не мешай!

Тощий спрятал бумажник в карман.

Ли вдруг поднялся и заспешил к выходу, но задел ногой за ножку стола. Мальчик упал плашмя — повалился сначала на тощего дяденьку, а потом, сильно стукнувшись о столешницу, рухнул под стол. Мартин даже подскочил, когда Ли упал ему на ноги. Он сразу смекнул, что Ли стянул у тощего бумажник и придавил своим телом. Он ощупал приятеля: так и есть! Мартин быстро засунул бумажник к себе за пазуху. А «бедному» Ли он помог подняться — тот всхлипывал и стонал.

— Что, дружочек, сильно стукнулся? — спросил один из каменщиков.

Ли замотал головой.

— Ничего! — сказал он.

— Под ноги смотреть надо, оболтус! — прошипел тощий.

Он повернулся и, не прощаясь, пошел к выходу, но все же напоследок просунул голову в дверь:

— А что до вас, вы еще обо мне услышите!

Один из каменщиков встал.

— Вот сейчас схлопочешь по роже, — сказал он и направился к двери. Тощий сразу исчез, как перепуганный заяц.

Спустя несколько минут мальчики тоже поднялись и вышли в уборную. Кроме них, там никого не было. Они заперли дверь и принялись осматривать бумажник. В нем оказалось больше девяти тысяч крон, какие-то счета и удостоверение на право вождения машины. Удостоверение, а стало быть, и бумажник принадлежали фабриканту Эгону Нильсену.

Ли сунул деньги к себе в карман, а все остальное спустил в унитаз. Мартин хотел было вернуться в зал, но Ли уселся и тут же закурил сигарету. Он тронул Мартина за рукав.

— Ждать, ждать, — сказал он.

Мартин не понимал, чего еще надо ждать.

— Ждать надо, — повторил Ли и подмигнул ему.

Только спустя минут десять Мартин и Ли возвратились в зал.

Каменщики все так же сидели за столиком, потягивая пиво из кружек. Они приветливо улыбнулись мальчикам, когда те сели на свои места. Разговор у каменщиков все так же шел вокруг нищенской зарплаты, которую платил им хозяин.

— Да, а вдобавок болван этот бумажниками швыряется! Так ему и надо, подлецу! Хорошо бы узнать, сколько у него там денег было…

Мартин чуть-чуть было не сказал «девять тысяч», но вовремя прикусил язык.

Вскоре к ним подошла Гелла, теперь уже в синем халате. Мартин подумал, что его сестра за последние полгода очень повзрослела.

В руках у Геллы была тарелка с винегретом.

— Ну как, накормили вас?

— Нет. Та девушка, что подходила к нам, обещала что-нибудь принести поесть, но, наверно, забыла про нас…

— Погодите, уж я что-нибудь для вас раздобуду.

Гелла убежала на кухню, но спустя мгновение вернулась назад, неся на подносе хлеб, маргарин, сосиски и кусочек ливерной колбасы. Она подсела к мальчикам.

— Деньги у вас есть? — спросила она.

Мартин пожал плечами:

— Есть немножко.