Мартин Борман

Россбах отказался распустить свою организацию. Он просто изменил ее название на «Рабочую общину Россбаха». Когда эта организация также была объявлена вне закона, ее название еще раз было изменено на «Союз по сельскохозяйственному профессиональному обучению». Его члены разделяли одни и те же взгляды: антисемитизм, недовольство условиями Версальского мирного договора, отмена решений 1918 года, свержение Республики, становление Германии как великой державы в Европе.

Это была организация такого сорта, где Борман мог чувствовать себя как дома. Он вступил в группу Россбаха в 1922 году, слишком поздно для того чтобы побывать с ней в боях непосредственно в послевоенный период. Но он был руководителем своего отделения и казначеем в Мекленбурге, когда 9 января 1923 года союзная репарационная комиссия объявила, что Германия находится в дефолте по поставкам древесины и угля, согласованным по условиям мирного договора. Спустя два дня французские и бельгийские войска оккупировали Рур.

Оккупация индустриального сердца Германии привела ее к предельной политической и экономической дезинтеграции и ускорила крах марки; к ноябрю один доллар стоил 130 миллионов марок. Оккупация также поощряла экстремистские группы, которые могли преуспевать только в условиях отсутствия защищенности и беспорядка. Правительство призвало к кампании пассивного сопротивления, в то время как экстремисты подстрекали к забастовкам, партизанской войне и саботажу.

Французские оккупационные власти ответили экономической блокадой, депортациями, арестами промышленных магнатов и профсоюзных лидеров и расстрелом саботажников. 23 мая 1923 года Альберт Лео Шлагетер, молодой отставной офицер имперской армии, сражавшийся с добровольческими корпусами в Верхней Силезии и прибалтийских государствах, был казнен французами за саботаж и промышленный шпионаж. По мнению французов, он был виновен и его казнь справедлива. Но для немецких националистических групп он был патриотом-мучеником, и именно это чувство вскоре привело Мартина Бормана к соучастию в убийстве.

В феврале 1923 года в организацию Россбаха вступил Вальтер Кадов, двадцатитрехлетний учитель начальной школы. Кадов быстро настроил всех против себя. Он занимал деньги у своих товарищей, не возвращая долгов, и сочинял байки о многочисленных наградах, якобы полученных им во время войны. Возможно, его самой большой ошибкой стало взятие в долг тридцати тысяч марок (приблизительно пять долларов) у казначея организации Россбаха.

Казначеем был Мартин Борман. Сейчас ему было двадцать три года, карие глаза, темно-каштановые волосы, рост приблизительно один метр 70 сантиметров, крепкого сложения, с короткой толстой шеей, которая и помогла ему приобрести прозвище «бык». По немецким стандартам он был не слишком образован, но обладал умением обращаться с цифрами и запоминать детали, а также имел привычку усердно работать. Он все еще был холостяком и постепенно терял веру в лютеранское учение и социальный порядок, в которых был рожден на рубеже веков. В этом отношении Борман не отличался от тысяч других разочарованных молодых немцев послевоенного периода. Однако немногие из них приблизились к достижению тех высот, которых добился Борман, возможно, потому что только немногие обладали талантом к темным манипуляциям и насилию. Первой зарегистрированной жертвой этого таланта был Вальтер Кадов, находившийся в Рурской области во время ареста и казни Шлагетера.

Борман отдал приказ задержать Кадова по возвращении в Пархим в Мекленбурге. Как утверждается, целью Бормана было заставить Кадова работать, чтобы он смог возвратить свои долги, но Борман также распространил слух, что Кадов был шпионом коммунистов и, возможно, донес на Шлагетера.

Кадов вернулся в Пархим. В ночь на 31 мая 1923 года он принимал участие в продолжительной пьянке с некоторыми членами группы Рос-сбаха в таверне местной гостиницы. Ближе к полуночи пьяного Вальтера Кадова вытащили из таверны. Его затолкали в машину и повезли в лес за деревней. Там избили до бесчувствия палками и дубинками, выбили зубы и сломали челюсть, затем ему перерезали горло.

В конце концов, в голову Кадова выпустили две пули и зарыли тело в лесу. Убийцы скрылись, веря в то, что мученик Шлагетер был отомщен и что другим потенциальным предателям был дан наглядный урок.

Политические убийства были обычным делом в послевоенной Германии. Они исполнялись по древнегерманскому обычаю Vehmgericht, представлявшим собой средневековые суды, проходившие и выносившие приговоры тайно. Однако Веймарская республика была достаточно сильной, чтобы привести к правосудию виновников таких преступлений. Так произошло в деле Вальтера Кадова, после того как член группы Россбаха по имени Берхард Юриш признался в своем непосредственном участии. Юриш боялся, что он тоже должен быть казнен.