Марта

Она стояла спиной к своему автомобилю, вглядываясь в узкий дворовый проезд, нервно курила. Я припарковал свой «форд» напротив неё и вышел из машины. Короткая джинсовая юбочка, белая футболка, которая очень отчётливо подчеркивала её грудь, большие глаза с огромными ресницами и даже ключи с брелоком от сигнализации, зажатые в её правой руке, уже через долю секунды висели на мой шее, прижавшись ко мне так, как будто мы были одним целым. Она целовала мои щёки, шею и шептала:

– Я так соскучилась…

Наши губы соединились в долгом и страстном поцелуе. Я держал её левой рукой под ягодицы, а правой нежно прижимал её спину и уже не мог оторваться.

А когда я всё-таки поставил её на асфальт, она схватила меня за руку и потянула в сторону длинной девятиэтажки.

– Пойдём скорее! Закрывай машину и пойдём!

Только сейчас я обратил внимание, что на ногах у неё надеты серые пушистые домашние тапки.

– Куда идём, и почему ты в тапочках?

– Пошли! – Марта с силой тянула меня за руку. – По дороге расскажу.

Я взял её на руки и понёс вглубь серого тенистого двора. Она была не против. Обвила мою шею руками, прижалась к моей груди.

– Мне так нравится, – говорила Марта, – я хочу, чтобы ты меня всегда на руках носил. Я очень лёгкая, тебе не будет в тягость меня носить.

– Что ты, Марта! Всегда буду носить.

Так мы прошагали несколько подъездов, и возле очередного сказала: «Стой». Выскользнула из моих объятий, схватила за руку и потащила в подъезд. Тусклый свет лампочек, прохлада, обшарпанные и изрисованные стены. Всё это осталось позади, и вот уже лифт поднял нас на восьмой этаж. Держась за мою руку, Марта подвела меня к чёрной металлической двери, на которой висела табличка с номером тридцать один. Она достала ключи, открыла железную дверь, открыла следующую за ней деревянную, и мы оказались на пороге небольшой, но очень уютной однокомнатной квартиры. Маленький, очень тесный коридор, по прямой восемнадцатиметровая комната с выходом на балкон, слева совместный санузел и крохотная кухня. На стенах были зелёные, с золотистыми вкраплениями, обои. Но их было почти не видно из-за того, что по всем стенам было развешано не поддающееся подсчёту количество горшков с цветами. Лианы некоторых из них вились по комнате, перескакивая с одной стенки на другую. И каких цветов здесь только не было, одних пальм видов десять. Ещё одной достопримечательностью этого жилища было огромное множество висящих на стенах чёрно-белых фотографий. Где не было веток и лиан цветов, там были рамки с фотографиями. На них были какие-то кварталы, пейзажи, стройки, ну, в общем, фон. А вот уже на этом фоне красовалась длинноволосая худая девушка, которую, как мне показалось, я где-то видел. Вот она верхом на верблюде, вот в ковбойской шляпе, а вот среди племени аборигенов. То позади неё городской массив, то природа, то какие-то люди. Но даже невооружённым взглядом видно, что всё это снято далеко не на российских просторах…

На остальном пространстве с трудом разместились несколько предметов мебели. Шкаф, телевизор, диванкнижка и гармонирующий со всем интерьером зелёный палас. Я вопросительно глядел на Марту. Она, видимо, поняла вопрос.

– Это квартира моей подруги. Она телеведущая, наверняка ты видел её программы, по всему миру катается. А я, в её отсутствие, за цветами здесь ухаживаю.

Всё просто и понятно. Девушка с фотографий ведущая, вот почему мне показалось, что её где-то видел. Красивая, зелёная, как сказочный лес, квартира, прекрасная Марта… И больше ничего в жизни не надо. Я присел на диван, она подошла ко мне вплотную, обнял её за талию, и остановиться мы уже не могли. Наши тела дрожали от того, что их переполняли дикие чувства, первобытная страсть. И вместе с ними нежность, любовь и всё, что с этим связано. Одежда разлеталась по комнате в разные стороны, на цветы, телевизор и зелёный палас. В порывах необузданной страсти мы заново рождались, умирали и вновь рождались. Время перестало для нас существовать. Оно текло своим чередом, где-то рядом, параллельным курсом, абсолютно нас не беспокоя.

Я. Она. Запах её тела. Казалось, что кроме этого ничего не существует на всём белом свете, да и белого света тоже нет.

– Я люблю тебя! – шептала она.

– Любимая! – о твечал я…

Проснулись мы уже вечером, часов в восемь, изнывающие от жажды, голодные, обессиленные, но счастливые до безумия. Хотя, наверно, всё, что с нами происходило, и было безумием.

Марта легла на меня сверху, прижимаясь своей грудью к моей, и так нежно и ласково произнесла:

– Я хочу каждое утро просыпаться и видеть рядом тебя. Я хочу спать и чувствовать, что ты рядом… Хочу этого, мечтаю об этом.

Несколько раз пытались собираться. Вроде как поздно уже, но опять одежда слетала с нас, и мы оказывались на диване. Потом всё-таки не спеша собрались, вышли на улицу, покурили у машины и разъехались, когда уже совсем стемнело.

И снова Марта