Марсианское диво

Потом – какой-то провал… И мужской голос, перекрывающий надрывный лай:

«Больше не крутись здесь, паренек, Арес не любит чужих. Может загрызть до смерти».

И – псу:

«Замолчи, Арес!»

И вновь эхом отдалось в голове:

«Арес не любит чужих…»

Арес – другое имя Марса, бога войны…

Воспоминание скользнуло – и тут же пропало; точнее, автомат Эдвард Маклайн мгновенно отключил его, потому что оно никоим образом не относилось к процессу швартовки. А все системы устройства под названием Эдвард Маклайн сейчас были нацелены только на швартовку и занимались только швартовкой.

«Арго» находился уже в каком-то десятке метров от планировавшего на него модуля, грузовой отсек просматривался на экране во всех деталях – свободного места для посадки там вполне хватало, – и оставалось произвести два импульса сервомоторами: один, тормозящий, по горизонтальной оси, – чтобы окончательно уравнять скорости, и второй, ускоряющий, установленным над кабиной сервом, по вертикали, вниз, в данной системе координат, – чтобы слегка подтолкнуть модуль в грузовое корыто.

Не отрывая взгляда от экрана – теперь экран полностью занимало изображение грузового отсека, – Маклайн повернул один тумблер, а затем, почти сразу, – другой, соседний; главное тут было и не замешкаться, и не поспешить, а сделать все в два самых подходящих момента. Модуль словно несильно ткнулся в стену и сразу пошел вниз, ускорение было небольшим, вполне приемлемым для мягкого касания, – и в этот миг совсем близкое днище грузового отсека вдруг вспучилось, словно что-то ударило в него изнутри. Взметнулись вверх рваные края образовавшейся пробоины и оттуда вырвался фиолетовый луч. От внезапной, как выстрел в спину, головной боли у Маклайна заломило в висках. Тонкостенный модуль напоролся на встопорщившийся металл грузового корыта. Командира бросило на панель управления, но он удержался в кресле. Что-то трещало и скрежетало под ним, и он понял, что это, не выдержав столкновения, теряет свою целостность и герметичность обшивка модуля – так удары ножа пробивают консервную банку…

На то, чтобы осмыслить происходящее, Эдварду Маклайну было отведено тем, кто распоряжается судьбами, не более двух-трех секунд – именно столько может прожить в вакууме человек без скафандра. Командиру хватило этих мгновений, чтобы сообразить: убийственный фиолетовый луч – все тот же фиолетовый луч! – примчался с Берега Красного Гора… Кораблю конец… И модулю тоже…

О себе Эдвард Маклайн подумать не успел.

Треск и скрежет мало походили на похоронный колокольный звон, но были именно похоронным звоном.

Пустота ворвалась в искореженный продырявленный модуль и убила Эдварда Маклайна.

«Арго» уничтожил Ясона, своего капитана, – как и тот, древний, «Арго»…

29.

Ей то ли снилось, то ли вспоминалось далекое земное утро накануне отлета на базу в Юту.

Оно было пасмурным, но теплым. Трава на лужайке перед домом еще не успела пожухнуть от летней жары. В шезлонге у сетчатой ограды лежала раскрытая книжка с яркими рисунками – это Мэгги вчера оставила ее там, убежав в дом смотреть мультфильм. Отсюда, с крыльца, картинки выглядели просто разноцветными пятнами, но Флоренс знала, что это за комикс. Она сама купила его дочке два дня назад, когда они ездили в торговый центр, а потом ели мороженое на набережной Теннесси. «Кот-победитель на Планете Чудес». Отважный кот, с легкостью выходящий целым и невредимым из любых переделок.

Вчера вечером Мэгги долго не могла угомониться, капризничала, и только довольно резкое замечание бабушки о том, что шестилетним девочкам просто непозволительно так себя вести, более-менее привело ее в чувство. Она еще немножко похныкала, поворочалась в постели – и наконец затихла. И до сих пор не проснулась. Как, впрочем, и ее бабушка.

Флоренс уже выехала со двора на улицу на подержанном «форде» матери и, остановившись у тротуара, вышла из машины, чтобы закрыть ворота, – и в это время дверь соседнего дома распахнулась и на крыльцо выбежала Пенелопа, огненно-рыжая полноватая женщина лет сорока, давняя напарница матери в воскресных прогулках по парку с обязательной чашечкой кофе на террасе у Теннесси и не менее обязательным бисквитом.

– Доброе утро, Фло, – слегка запыхавшись, произнесла она, поравнявшись с автомобилем.

Одета она была явно не по-домашнему – короткая светлая блузка навыпуск и белые брюки, туго облегающие широкие рубенсовские бедра, свидетельствовали о том, что Пенелопа не намерена в ближайшее время сидеть дома у телевизора или заниматься кулинарией.

– Привет, Пен, – ответила Флоренс, управившись с воротами и возвращаясь к «форду» цвета вишневого варенья.

Пенелопа была намного старше, но они давным-давно обходились без особых церемоний, еще с тех пор, когда этот старый дом, дом матери, был и ее домом, и отец еще не удрал на Западное побережье, променяв их на толстозадую и грудастую то ли официантку забегаловки, то ли продавщицу попкорна, которую черт принес сюда, в Чаттанугу, погостить у тетки…