Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики

Конечно, запах не исчез. Наверное, он въедается прямо в металл и останется там, пока корабль не отправят на переплавку. Слава богу, что нервная система у людей бесконечно адаптивна.

А вот моя собственная нервная система показала себя не слишком адаптивной во время блицразведки «Трезубца»; добро еще, что за завтраком я ничего не пила и почти ничего не ела. Мой желудок пару раз порывался к действию, но я строго внушила ему, что сейчас не до него: мне очень хотелось осмотреть корабль и не было времени потакать слабостям, «кои суть бремя всякой плоти».

«Трезубец» оказался очень даже ничего – в точности как на рекламных проспектах… если не считать этого ужасного запаха. Бальный зал роскошный и такой большой, что можно увидеть, как пол загибается, повторяя форму корабля… только он не кажется изогнутым, когда ты по нему ходишь. На корабле все палубы такие – а это единственное помещение, где ориентация пола всегда точно соответствует скорости вращения корабля. Еще есть кают-компания, здесь на потолке показывают виды открытого космоса, можно переключить на голубое небо с пушистыми облаками. Там уже вовсю дребезжали какие-то старые перечницы.

Обеденный салон был ничего, но он показался мне маловат, я живо вспомнила предупреждение из рекламного проспекта о первых-вторых сменах и рванулась поторопить дядю Тома, а то все хорошие места разберут до нас.

В каюте его не было. Я по-быстрому заглянула за все двери, но не нашла его. Зато в своей комнате я обнаружила Кларка – он закрывал мой чемодан!

– Что ты тут забыл? – возмутилась я.

Он так и подскочил, но тут же надел личину тупицы.

– Я посмотрел, нет ли у тебя таблеток от тошноты, – соврал он деревянным голосом.

– И для этого перерыл все мои вещи! – Я потрогала его щеки – жара не было. – Нет у меня никаких таблеток. Но я знаю, где каюта врача. Если тебе плохо – давай отведу; он тебя вдосталь ими накормит.

Он отстранился:

– Ой, да все уже прошло.

– А теперь слушай меня, Кларк Фрайз. Если ты…

Но он и не думал слушать: скользнул мимо меня в свою комнату, затворил дверь и щелкнул замком.

Я закрыла чемодан – и тут меня осенило. Именно этот чемодан собирался досматривать инспектор, когда Кларк отмочил насчет «пыльцы блаженства».

Мой младший братец никогда ничего не делает без причины. Никогда.

Причины эти могут быть совершенно непостижимы для других, но стоит копнуть поглубже, и вы убедитесь, что в них нет ничего бессмысленного. Мой братец логичен, как компьютер… и почти такой же бесчувственный.

Теперь я понимала, зачем ему понадобился тот нелепый скандал на таможне.

Я понимала, почему центрифуга показала вес на три кило тяжелее.

Единственное, чего я не понимала, так это что он протащил в моем багаже.

И зачем?

Интерлюдия

Рад видеть, Подди, что ты снова взялась за дневник. Дело, конечно, не в твоих забавных девчачьих суждениях; просто ты иногда (хоть и не часто) снабжаешь меня фрагментами полезной информации.

Если я взамен могу чем-нибудь помочь – только позови. Может, надо поднатаскать тебя по части грамматики? Твои излюбленные неполные предложения изобличают неполное мышление. Тебе не кажется?

Разберем чисто теоретически проблему доставки с невскрываемой пломбой. Поскольку пломбу действительно невозможно вскрыть, мысли в этом направлении не принесут ничего, кроме головной боли. Но полный анализ ситуации подсказывает очевидный факт: всякий кубический или квазикубический объект имеет шесть граней. А пломба стоит лишь на одной из шести сторон.

Разовьем эту мысль. Квазикуб нельзя передвинуть – порвутся провода, но пол под ним можно опустить на сорок восемь сантиметров, хотя на это и уйдет целый день.

Если бы эта проблема не была чисто теоретической, я бы посоветовал вооружиться зеркалом, фонарем на длинной ручке, инструментами, приспособленными для работы под углом, и, конечно, запасом терпения.

Именно его тебе вечно не хватает, Под, – терпения.

Надеюсь, оно поможет тебе решить чисто теоретический вопрос насчет «пыльцы блаженства». И сделай милость, не стесняйся обращаться ко мне со своими маленькими проблемами.

Глава 5

Первые три дня Кларк все время запирал свою комнату – я точно знаю, потому что торкалась в дверь всякий раз, когда он выходил из номера.

На четвертый день он оставил ее незапертой, причем можно было сказать наверняка, что самого его в ближайший час не будет: он записался на экскурсию по тем отсекам, куда пассажиров обычно не пускают. Меня такие экскурсии уже не интересовали – к этому времени я успела укомплектовать из членов экипажа личную эскортную службу «Подди-спэшел». С дядей Томом хлопот не было – на экскурсию он не пошел, это нарушило бы его принцип недеяния, но он стакнулся с любителями пинокля и все время торчал в курительном салоне.

Замки на дверях кают не проблема для девушки, у которой есть пилка для ногтей, кусочек того, кусочек сего и свободный доступ в контору казначея – словом, для меня.

И тут обнаружилось, что возиться с замком не надо: язычок не защелкнулся. Я прикинула, что выиграю на этом минут двадцать, и вздохнула с облегчением.