Марсианка

– Никому не отдам… Тебе этого не понять.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Что вы можете сказать о работнике конструкторского бюро Олеге Гусеве?

3. И. КОНИНОВА, уборщица:

– Ишь ты! Молодой да деловой какой. «Что вы можете сказать…» Ничего не могу сказать. Соберите бумажки сначала. Полчаса сидите, а уже нагваздать успели… И потом, старого человека приветствовать надо, молодой человек. Встать и пожать ему руку.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Ну хорошо, хорошо… Здравствуйте, мамаша. Бумажки я уберу. Так что вы знаете о Гусеве? Что он из себя представлял?

3. И. КОНИНОВА:

– За собой не убирал. С обслуживающим персоналом не здоровался. Нынче-то она, молодежь, вся такая кодексная. И уровень повышает, и норму перевыполняет, и в больницу к товарищу по графику ходят, и жене по дому помогают, и про совесть рассуждают. Ныне-то много говорят о совести. Даже на плакатах позаписывали, что это такое. Дескать, и хорошо трудиться, и жене по дому помогать, и газетки выписывать. А вот про веник-то записать позабыли, и лежит он, сердешный, в углу, топают мимо него грамотные, совестные, а никто не догадается поднять да за собой загаженное место обмахнуть, помогнуть старой женщине. И ваш Гусев не исключение.

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Ну хорошо, хорошо. Вы, товарищ Конинова, не отклоняйтесь. Опишите его характер конкретнее: взгляды, вкусы, с кем он дружил.

3. И. КОНИНОВА:

– Ишь, попер, попер. Все торопятся, торопятся, а куда, спрашивается, торопятся? И на самолетах летят, и в поездах ездят, а все не успевают. Вот в старину на лошадках ездили, а, слава богу, и сыты, и живы, и здоровы были. «Взгляды, вкусы…» Что я с ним, бражничала, что ли? Треску трескал, как и все. Это на работе, а что на дому, то неизвестно. Характер… Тьфу! Не было у него характера. Гордость да презрение ко всем были. Ставил из себя больно много, а чего ставил, непонятно. Гол как сокол. Ни кола ни двора. Прожигал жизню свою на шлюх. Видала я его из окна поезда: с какой-то кобылой под насыпью катался. Тьфу! Разве это мораль? Вот в старину было. Как-то увидела меня мать с парнем под руку…

СЛЕДОВАТЕЛЬ:

– Ну хорошо, хорошо… Как вы считаете, может ли Гусев пойти на преступление?

3. И. КОНИНОВА:

– Они все могут. Молодежь сейчас такая пошла, что оторви да брось. Они женщину оскорбить могут. Вот в старое время…

Красное море

Ветер шумел в траве. Желтая пыльца сыпалась на их ноги. Трава была высокая. Ее верхушки гнулись, трепетали, а у земли не шевелилась ни одна травинка. Олег с Идой словно лежали в ванне, наполненной густым пахучим отваром и солнечным светом. Нет, не в ванне. Они плыли в лодке по Красному морю. Тихо-тихо, только плеск воды да ветер спешит до ночи достичь края земли.

Олег давно обнаружил это место, еще когда учился в институте, но бывал здесь редко. Надо было ехать автобусом до конечной остановки, идти километра три пешком… Зато кругом ни души, песок чист, трава пахнет травой, а не консервами, и по воде не плывут пустые бутылки.