Марсианин (ЛП)

Короче, как я и полагал, одна из трубок забилась. Регенератор воды предназначен для очистки мочи и осушения воздуха (при дыхании выделяется почти столько же влаги, сколько при мочеиспускании). Вода во всех формах, которую я сливал в регенератор, содержала минералы. Они-то в нём и накопились.

Я прочистил трубку и собрал всё заново. Это полностью решило проблему. В один прекрасный день мне придётся повторить эту процедуру, но не раньше чем через сотню марсианских суток. Подумаешь, великое дело!

Я сообщил NASA о проведённом ремонте. Если перефразировать, наш диалог звучал так:

Я: «Регенератор разобрал, нашёл проблему и всё исправил».

NASA: «Вот гад!»

* * *

AL102 содрогался под жестокими порывами ветра. Выдерживая силы и давление куда большие, чем было предусмотрено, он силился оторваться от ленты герметика. Остальные секции полотна трепыхались вдоль полосок герметика как одно целое, но AL102 был вынужден сражаться в одиночку. Шлюзовой отсек почти не двигался, и поэтому AL102 взял на себя полную мощь бури.

Несколько слоёв пластика, постоянно изгибаясь, за счёт одного только трения нагревали смолу. В этих условиях углеродные волокна получили возможность разойтись.

Секция AL102 растянулась.

Совсем чуть-чуть, лишь на четыре миллиметра. Но между углеродных волокон, обычно разделённых промежутком в 500 микрон, теперь появилась щель в восемь раз шире.

Когда шторм стих, одинокий астронавт провёл полный осмотр Дома. Но он ничего не заметил: ослабленная часть секции была скрыта под лентой герметика.

Изначально рассчитанная на работу в течение тридцати одних марсианских суток, секция AL102 продолжила служить и потом. День за днём, астронавт почти ежедневно пользовался шлюзом N 1 для входа и выхода из Дома. Этот шлюз располагался к станции подзарядки роверов ближе всего, поэтому астронавт предпочитал его остальным двум.

Набирая давление в одну атмосферу, шлюз немного раздувался; сбрасывая его, сжимался. Каждый раз, когда астронавт пользовался шлюзом, секция AL102 то сдувалась, то надувалась снова.

Напрягалась, ослаблялась, растягивалась...

Запись в журнале: 119-е марсианские сутки

Сегодня ночью я проснулся от того, что Дом задрожал от ветра.

Средней силы шторм закончился так же неожиданно, как и начался. Ему можно было присвоить категорию три: ветер со скоростью 50 км/ч. Волноваться не о чем. Но всё же, когда ты привык к полной тишине, от завываний ветра становится несколько неуютно.

Я волнуюсь за «Марсопроходца». Если его повредит бурей, у меня не будет связи с NASA. По логике, здесь не о чем переживать: модуль провёл под открытым небом десятилетия. Небольшой ветерок ничем ему не навредит.

Когда выйду наружу, первым делом проверю, что «Марсопроходец» по-прежнему работает. А после этого займусь трудным и скучнейшим делом.

Да, с каждой пыльной бурей наступает неизбежная Очистка солнечных панелей — проверенная временем традиция настоящих марсиан вроде меня. Это занятие напоминает мне о моём детстве в Чикаго, где мне приходилось чистить снег. Надо отдать отцу должное: он и не пытался сделать вид, будто хочет закалить мой характер или передать ценность физической работы. «Снегоуборщик дорогой, — говорил он. — А ты бесплатный».

Как-то раз я попытался добиться сочувствия от матери. «Не будь рохлей», — сказала она в ответ.