Марсианин

— Ну… по факту, учёных — действительных учёных — тут всего-то двое: Эля и Юля. Вадим и Лена — по образованию и роду деятельности — гуманитарии. Михаил, хоть и технарь, но преподаватель техникума. Юра — пока что начинает в этом направлении, но по его же словам, он пока что лишь хороший инженер. А Николай, так тот вообще «просто инженер» как он любит выражаться.

— А вы?

— Ну, я также, «просто инженер» — Владимир лукаво хмыкнул — инженер-исследователь.

— Но вы мне только что ВСЕ показали именно стиль учёных! И… и даже лексика, фразеология, построение предложений, СТРЕМЛЕНИЕ точно выразить свою мысль…, вот как я это должен понимать?

— Ну… я думаю, что у нас и у вас весьма сильно разнятся системы образования. Помните, в тридцатые годы… или в шестидесятые это… была песня, в которой была строка «…Страна Героев, Страна Учёных».

— Но то был только лозунг.

— Лозунг ЛИ? Вот мы тут выяснили, что вы также чуть не кинули весь Запад. Если бы не этот капиталистический переворот в начале девяностых, вы бы как раз сейчас наблюдали гибель Запада как цивилизации, а сами находились на вершине могущества и благополучия. Мы просто то, что поётся в той песне, довели до логического конца — построили Систему, в которой снизу до верху, правят Герои и Учёные. А раз так, то и всё общество стремится стать и Героями, и Учёными… Отсюда то, что вы видели.

— Но как тогда понимать ваши занятия по чисто военным делам? Вот этот мордобой…

— А, Юлины уроки рукопашного боя? — Владимир снова рассмеялся. Ему очень понравился термин «мордобой», применительно к русскому рукопашному бою. Очень по-русски. ассмеялся. но достойно человека?тское состояние… хоть немного. ь без применения конкуренции. е интересны.

— сподства.

— Ну да! Как это согласуется с вашей философией Героев и Учёных?

— Гм… не понял вопроса, честно говоря.

— Если Герои и Учёные, то как эта философия сочетается с гуманизмом?

Лицо Владимира при этом вопросе вытянулось и приняло крайне озадаченное выражение. Сочетание понятий и противопоставление с его точки зрения были изрядно дикими. Но он это говорить прямо постеснялся. Он только мог предположить, что тут завязаны как-то базовые положения философии Бориса Ефимовича на отрицание «мордобоя» и противопоставления Герой-Учёный. В классическом гуманизме было нечто подобное.

— Ну… смотря какой тут гуманизм иметь в виду… — попробовал он нащупать почву для взаимопонимания или, по крайней мере, выяснить что имелось в виду предыдущим пассажем.

— Вы все как люди военного лагеря. С очень жёсткими и даже в чём-то жестокими законами.

— Гм, — Владимир задумался и надолго, но потом всё-таки ответил.

— Может именно поэтому, — потому, что у нас нет идиосинкразии на Армию, на дисциплину, — мы победили, а вы… вот так. Потому, что у нас изначально был Культ Общего Дела. И Славы для Человека, который сделал много для этого ОБЩЕГО Дела…, была великая Цель, построить для всего человечества Общество Справедливости. И… и вообще, вопрос о гуманизме, он очень скользкий.

— Почему? Разве это плохо?

— Ну тут как посмотреть. Есть гуманизм на уровне жевания соплей. На уровне недалёких родителей, которые своё чадо лишь холят и лелеют, тщательно охраняя от всех трудностей жизни. В результате из такого чада вырастает «тепличное растение» совершенно не приспособленное к жизни. Согласитесь, что это чадо, попав в реальную жизнь, будет только страдать и мучиться. И других мучить. Всю свою долгую и жалкую жизнь. Получается так, что его заранее, ещё на стадии воспитания, обрекли на страдания. Это гуманизм? По-моему это изощрённый садизм.

— С другой стороны, — возразил Борис Ефимович — если человека жёстко муштровать, то у него будет очень узкий кругозор. Тоже не сахар. Он сам себя будет мучить и мучить других, которые не соответствуют его стандартам «правильности».

— Естественно. Отсюда, вилка — и та и другая крайность есть Зло. Дети должны быть готовы к большой Жизни, но и без детства они также не должны остаться. Вот поэтому мы и завели для всего общества целую структуру, состоящую сплошь из психологов. Юля как раз из такой структуры — она социальный инженер по профессии. Задача этой структуры — исправления вот таких крайностей и минимизация страданий.

— А если принять другой принцип…

— Максимизации наслаждений?

— Да.

— Думаете, он больше соответствует вашим представлениям о гуманизме?

— Да.

— Но если положить в основу только наслаждения… не перестанет ли человек быть человеком? И как это отразится на всём обществе?

— Вы хотите сказать, что человек должен страдать?

— Это давний вопрос чисто русской философии, — ухмыльнулся Владимир, — единство противоположностей есть основа развития. Уберите страдания, и человек лишится стимулов к развитию. Он превратится в животное. Уберите наслаждения, и он также превратится в животное, которое занято только лишь одним — попытками обеспечить себе жизнь и уменьшить свои страдания.

— Значит, чтобы человек был человеком, ему нужно и то и другое.

— Но важен и баланс.