Марсианин

С полминуты она вслушивалась, пытаясь сориентироваться. Но услышала жутко много нового. От незнакомых эпитетов (типа: «красно-коричневый», «коммунофашист»), до чудовищных клеветнических заявлений, глубоко антисоветского характера. Утверждения «интеллигента» были настолько чудовищны и шизофреничны, что невозможно было даже представить, что человек даже не в шибко здравом уме такое может заявить.

Так как тон, по отношению к старому человеку, и, как явствовало из перепалки, ветерану войны, был совершенно недопустимый, Эля просто взорвалась яростью.

Энергии ярости добавил ещё страх, растерянность, порождённая совершенно диким и невероятным окружением. У неё было такое ощущение, как будто она застряла в жутком, ирреальном кошмаре. Ей казалось, что стоит только поднапрячься и морок спадёт — она проснётся.

И напрячься она решила диким выплеском справедливой ярости по адресу явного морального урода.

— Зама-алчи!!! — гаркнула она прямо в лицо очкарику, да так, что он, от неожиданности и испуга, тут же заткнулся на полуслове.

— Как ты смеешь гад, так разговаривать со старым человеком, да ещё ветеранов войны?!!! — попёрла на него Эля.

— Д-да он коммуняка! — попытался оправдаться «интеллигент». Эпитет «коммуняка» резанул слух. А на воспитанную в патриотизме и защите идей коммунизма Элю это подействовало как удар током на без того разъярённого быка.

— Ма-алчать!!! Слушай! Ты! — пошла на него в наступление Эля, и с каждым шагом оскорбитель пятился назад, — если ты сейчас же не извинишься перед человеком, Я ТЕБЯ НА КУСКИ ПОРВУ!!!

Видно никогда не встречавший такого отпора «демократ» спал с лица и ещё быстрее стал пятиться, но на его беду набежали бабки и перекрыли дорогу к отступлению.

Вид озверевшей Эли был настолько страшен, что он разве что не обмочился. Видя, что отступать некуда, а впереди очень, очень, очень, озверелая молодая, весьма спортивного вида, особа с тяжёлыми лыжами наперевес, он счёл за великое благо извиниться и ускоренно убраться с «поля боя».

Пока бабки поносили последними словами улепётывающего «дерьмократа», Эля слегка пришла в себя и, наконец, задала вопрос, который её мучил больше всего.

— Да что же это у вас тут творится?!

— Капитализьм, дочка, дерьмократия, будь она неладна! — ответил дед и в сердцах сплюнул на снег.

Но тут их «содержательный» диалог был прерван прокатившим мимо них «вездеходом», из окон которого, раздавался отчаянный девичий визг.

Внутри у Эли похолодело только что увиденное и услышанное тут же вылетело из головы и полная недобрых предчувствий она рванула по направлению к магазину.

Ещё на подступах к нему она услышала как голосит продавщица и увеличила скорость. Когда она ворвалась в помещение, то увидела страшную картину: возле прилавка лицом вниз лежал Михаил и вокруг его головы медленно растекалась красная лужа.

Эля на секунду растерялась и стала как вкопанная, но её вдруг кто-то весьма вежливо, но настойчиво подвинул в сторону.

— Извини, Эля… — сказала Юля, спеша к лежащему на полу командиру и вытаскивая на ходу из рюкзака походную аптечку. Приложив тому к шее палец, констатировав «живой, но без сознания» она ловко и профессионально приступила к оказанию первой помощи.

— Куда эти уроды поехали? — услышала Эля голос Владимира у себя за спиной.

— Да домой поехали, — последовал ответ подошедшего, наконец, к магазину спасённого Элей от «дерьмократа» ветерана.

— Где их дом? — по-деловому продолжил допрос Владимир.

Дед объяснил, но спохватился.

— Не ходи туда сынок! Убьют они тебя! Бандиты они и вооружены все. Лучше ОМОН вызови.

— Ага, — тихо и грустно подала голос слегка пришедшая в себя продавщица, — та до ОМОНа они ту дивчину уже и закопать успеют… и собака у них — зверь лютый! — добавила она немного погодя.

— Сынок! Пойми, — продолжал увещевать Владимира дед, — это настоящие бандиты. У них там главный живёт. По всему нашему району главный бандит. Он всех торгашей района данью обложил, и судьи у него все на кормлении…

— И как же вы все здесь дошли до жизни такой?! — в сердцах воскликнул Владимир.

— Дык дерьмократия в стране! — привычно «перевёл» ветеран, — и капитализьм!

— Ладно, уважаемый, скажи сколько у них оружия и какое? Чем они вооружены?

— Ну пистолеты есть… у всех… а ещё говорят автоматы есть…

— Так «говорят» или «есть»?

— Пистолеты точно есть, — усердно подтвердил дед, — сам видел.

— Ясно. Спасибо.

Секунду подумав, Владимир спросил у Юли, имея в виду Михаила: «Как он там?».

— Ничего страшного, — ответила она, — небольшое сотрясение мозга и кожа на голове рассечена.

— Ясно… Так. Вы приводите его в чувство и тащите на «базу». А я пойду, попробую Лену вызволить.

— Подожди! Я с тобой пойду! — взметнулась Юля.

— Нет! Вы вдвоём тащите раненого на базу! — безапелляционно отрезал Владимир.

— Но…

— Никаких «но»! Это приказ!

Юля сникла.

— И Ещё — сказал Владимир поворачиваясь к ветерану, — вы же ненавидите этих бандитов?

— Да.

— Поэтому попрошу, чтобы тут далее ни произошло, но «вы нас не видели». Вы можете вдолбить всем и каждому, кто нас успел увидеть?