Читаем Марсиане полностью

3.1.3. Разделение мировой судебной системы на две ветви ставилось на конституционном конгрессе под сомнение, но в результате было решено, что в основе марсианского опыта лежит столько вопросов, касающихся природоохранного законодательства, что оно заслуживает специального органа, посвященного конкретно их регулированию. Некоторые к тому же утверждали, что Конституционный суд – понятие пережиточное и лишнее, – но это так никогда и не оказалось правдой: в его производстве постоянно находилось множество значимых для марсианского общества дел. Также утверждалось, что Природоохранный суд, ввиду искусственной природы самой марсианской биосферы, станет наиболее влиятельной политической силой планеты. И действительно, этот прогноз оказался куда более точным, и кто-то мог даже сказать, что история Марса после принятия конституции стала историей о том, как Природоохранный суд распространял свою огромную власть на остальные сферы общественной жизни. Но это не значит, что такая история окажется плохой.

3.2.2. Указание уровня атмосферного давления сделало марсианскую конституцию объектом множества шуток, но именно так называемый Широкий жест в пользу Красных позволил довести работу до конца. К тому же нет ничего дурного в том, чтобы напомнить людям, что окружающая среда на Марсе до определенной степени зависит от выбора людей. На Земле было так же почти два столетия, но лишь после Великого наводнения стало общепризнанно истиной.

3.3.1. Это положение направлено на то, чтобы провести сложную черту между местной автономией и мировыми судами. В этом заключается парадокс свободного и толерантного общества: чтобы оно состоялось, нельзя проявлять толерантность к нетолерантности. Два принципа «люди могут сами управлять собой» и «никто не имеет права угнетать другого» должны существовать в живом противоречии или динамическом напряжении.

На практике местные законы, не соответствующие марсианскому духу правосудия (как обозначено в конституции), выделяются на общем фоне, как бельмо на глазу.

3.3.2. Идея того, что конституция должна предписывать экономическую систему определенного типа, была достаточно противоречивой и вызывала горячие споры на конституционном Конгрессе, но в итоге верх одержал неопровержимый аргумент: экономика есть политика, и справедливая политическая действительность, справедливая жизнь зависят от справедливой экономической системы. Поэтому творцы не могли игнорировать данный вопрос, иначе все их усилия обратились бы шуткой на шкале истории.

Как выясняется, установление демократической экономики участия встречает трудности и чревато проблемами и спорами, но не ожесточенными и не приводящими к расколам. Старый довод, что «людская натура» никогда не сможет избавиться от феодальной экономической иерархии, рассыпался в прах в тот момент, когда народ был освобожден из рабства и капитал, созданный поколениями трудящихся, перешел в коллективную собственность и им стали распоряжаться те, кто им теперь владел. Иерархии по-прежнему существуют во всех общественных устройствах, но в контексте всеобщего равенства рассматриваются как следствие труда, опыта и возраста, а не незаслуженной привилегии, поэтому они не вызывают такого недовольства. Иными словами, люди остаются людьми – спорят, обижаются, ненавидят, проявляют эгоизм, делятся своим только с родственниками или знакомыми – если это то, что вы подразумеваете под «людской натурой». Но сейчас они живут при экономической системе, в которой они приблизительно равны тем, кого презирают, и не могут ни грубо угнетать их, ни быть угнетаемыми в финансовом смысле. Это смягчает гнев, уж поверьте мне. Но для того чтобы полностью почувствовать разницу, нужно было пожить сначала при старом режиме.

3.4.1. На конституционном собрании, когда встал вопрос об органе, который «улаживал» бы существенные противоречия между судами и правительством, данное положение вызвало бурное веселье. Выдвигались даже предположения, что в итоге все правительство будет зависеть от этой объединенной коллегии.

Перейти на страницу:

Все книги серии Марс

Похожие книги