Маршал Жуков

Группа Молотова — Маленкова вела разговоры между собою подгруппами по два-три человека и один только раз собиралась у Булганина почти всей группой.

Начиная с конца второго дня на заседании был заметен некоторый упадок боевитости их членов, так как активность сторонников Хрущева все более и более возрастала. Да и контробвинения для них стали более угрожающими. В середине второго дня в Президиум пришла группа членов ЦК в количестве десяти человек и потребовала, чтобы их принял Президиум ЦК в связи с их обеспокоенностью судьбой единства Президиума. Эта группа заранее была проинформирована о сложившейся ситуации в Президиуме ЦК. Группа Маленкова—Молотова до конца заседания не хотела принимать членов ЦК, но затем под давлением сторонников Хрущева было решено послать Ворошилова, Булганина, Хрущева и Шверника на переговоры.

Встреча состоялась в приемной Президиума ЦК. Группа членов ЦК потребовала от имени членов ЦК созыва пленума. Для быстрого сбора членов Пленума ЦК было решено переброску их с периферии в Москву осуществить самолетами военно-воздушных сил. Организация этого дела была возложена на министерство обороны. Кроме всего, я взял на себя ответственность лично поговорить с Ворошиловым, чтобы отколоть его от группы Маленкова—Молотова. Взялся за этот разговор по той причине, что мы с ним в какой-то степени были все же родственниками, и никогда по-родственному не встречались. (Его внук был тогда женат на моей дочери.) Но из переговоров ничего не получилось, Ворошилов был на стороне Молотова— Маленкова и против Хрущева.

В первый и второй день Хрущев был как-то деморализован, держался растерянно. Видя, что я решительно встал на его защиту и члены Президиума и члены ЦК потянулись ко мне, сделав меня как бы центральной фигурой события, Хрущев растроганно сказал мне:

— Георгий, спасай положение, ты это можешь сделать. Я тебе этого никогда не забуду.

Я его успокоил и сказал:

— Никита, будь тверд и спокоен, нас поддержит Пленум ЦК, а если группа Маленкова — Молотова рискнет прибегнуть к насилию, мы к этому будем готовы.

Хрущев:

— Делай все, что считаешь нужным, в интересах партии, ЦК и Президиума.

В ходе заседания Президиума ЦК на второй день резко выступил Сабуров, видимо что-то пронюхав, сказал:

— Вы что же, Хрущев, делаете, уж не решили ли арестовать нас за то, что мы выступаем против вашей персоны?

Хрущев спросил:

— Из чего вы это видите?

— Из того, что под Москвой появились танки. Я сказал:

— Какие танки? Что вы, товарищ Сабуров, болтаете? Танки не могут подойти к Москве без приказа министра, а такого приказа с моей стороны не было.

Эта моя контратака тогда очень понравилась всей группе Хрущева. Хрущев неоднократно ее приводил на пленумах и в других речах».

Ощущая в Жукове главную опору и опираясь на его авторитет, Хрущев, открыв пленум 22 июня 1957 года, предоставил первое слово Георгию Константиновичу. Жуков хорошо подготовился к этому выступлению. Сразу после XX съезда он дал задание, и ему подготовили в архивах сведения о репрессиях против военнослужащих. Из этих документов стало ясно, что не один Сталин занимался истреблением невиновных людей, и у его ближайших соратников руки были в крови этих жертв. Хрущев в своем докладе на XX съезде пощадил их, не желая вносить раскол в руководство партии. А теперь эти единомышленники Сталина, недовольные тем, что Хрущев «выносит сор из избы» и рано или поздно их тоже начнут разоблачать, решили сбросить Хрущева.

Жукова члены ЦК слушали очень внимательно. И не только слушали, но и поддерживали своими одобрительными репликами.

Привожу выступление Жукова на пленуме с сокращениями:

«На XX съезде партии, как известно, по поручению Президиума ЦК тов. Хрущев доложил о массовых незаконных репрессиях и расстрелах, явившихся следствием злоупотребления властью со стороны Сталина. Но тогда, по известным соображениям международного порядка, не были названы Маленков, Каганович и Молотов, как главные виновники арестов и расстрелов партийных и советских кадров.

Но потом, когда избрали ЦК, почему эти товарищи не считали себя обязанными рассказать о своей виновности, чтобы очистить от невинной крови свои руки и честь. Как же так, партия их носила в своем сердце как знамя борьбы, не зная, что они запятнаны кровью лучших и невинных сынов нашей партии.

Мне говорили эти товарищи, что тогда было такое время, что мы могли сделать? Да, это отчасти верно, но если они не шкурники, то должны были рассказать своему ЦК, что и как произошло. ЦК тогда решил бы, стоит или не стоит оставлять их во главе партии и государства, могут ли они при всех обстоятельствах правильно и твердо проводить в жизнь ленинскую политику нашей партии.

Я хочу огласить некоторые факты о их злоупотреблениях, которые я лично узнал только в последний период.

Из документов, имеющихся в архиве Военной коллегии, трибуналов, в архиве ЦК видно, что с 27 февраля 1937 года по 12 ноября 1938 года НКВД получил от Сталина, Молотова, Кагановича санкцию на осуждение Военной коллегией к расстрелу на 38 679 человек (возгласы возмущения).