Маршал Жуков. Опала

«В августе—ноябре 1942 года…, выполняя план товарища Сталина, перешли в контрнаступление (имеется в виду Сталинградская операция). Товарищ Сталин своей гениальной прозорливостью еще задолго до перехода немецких войск в генеральное наступление на Курской дуге, точно определил весь замысел и план действий немецкого Верховного Главнокомандования, и гитлеровскому плану товарищ Сталин противопоставил свой план разгрома группировки немецких войск. По плану Сталина под Орлом и Белгородом… была построена в полном смысле неприступная оборона…

С гениальным предвидением товарища Сталина были заранее расположены стратегические резервы…

Как известно, предвидение товарища Сталина оправдалось и план разгрома немцев под Белгородом и Орлом был блестяще осуществлен нашими войсками».

И даже свою самую любимую и действительно от начала и до победного конца проведенную битву за Москву, когда Сталин пребывал в полной растерянности, Жуков в этой лекции уступал Верховному: «…план контрнаступления наших войск под Москвой был разработан и утвержден товарищем Сталиным в ноябре месяце… Как известно, по плану товарища Сталина…» и т. д.

Подобные документы той поры, конечно же, характеризуют маршала не с лучшей стороны, они не понравятся писателям и журналистам, которые изображают Георгия Константиновича одной несгибаемой краской… Особенно погрешил в этом преувеличении очень талантливый артист Ульянов, монопольно играя роль Жукова во всех фильмах, он порой изображал маршала говорящим со Сталиным в таком повышенном тоне, какого Верховный не стерпел бы и не оставил без последствий. Достаточно напомнить, как Сталин снял Жукова с должности начальника Генштаба.

Нет, маршал при всей его кротости был человек рассудительный, он мог пыхнуть и даже дров наломать, но потом, поостыв, пожалеть о своей вспыльчивости и даже дать задний ход. Инстинкт самосохранения у него не был атрофирован. Поэтому восхваления Сталина в определенные годы, после стольких пережитых угроз прямого уничтожения, были со стороны Жукова вполне естественными, и еще раз подтверждают: ничто человеческое для Жукова не было чуждым. Может быть, эти уступки имели свои положительные оценки и последствия в Кремле. В 1950 году началось выдвижение кандидатов в депутаты Верховного Совета. Где и как составлялись списки будущих депутатов, сегодня (да и тогда) хорошо известно. И вот Ирбитский мотоциклетный завод назвал своим кандидатом Жукова. А в июле 1951 года очень неожиданно маршала включили в правительственную делегацию в Польшу. Там Жуков встретился с боевым другом — теперь маршалом Польши Рокоссовским. О причинах этой «оттепели» мы еще поговорим.

Всенародная любовь к маршалу проявилась в Свердловске во время первого же праздника с его присутствием — 1 мая. Как командующий округом, Жуков при всех орденах находился на трибуне вместе с руководителями области. Началась демонстрация, колонны с плакатами и портретами двинулись в назначенный час на площадь. Двинуться они двинулись, на площадь вышли, а вот дальше проходить не стали. Первые остановились, а последующие все прибывали и прибывали. И все вместе начали скандировать: «Жуков! Жуков! Жуков!»

Областное начальство вроде бы одобрительно улыбалось от такого проявления любви к полководцу. Улыбки застыли на их лицах, как приклеенные. Отходя в сторону кое—кто делал сигналы и знаки милицейскому руководству — принимайте меры! Но население в Свердловске особенное — тут большинство составляет «его величество рабочий класс», с ним никакая милиция не справится. Да и сами милиционеры с сияющими от восторга глазами вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть маршала и выкрикивали его имя вместе со всеми.

Чтобы демонстрация не обернулась скандалом (шутка ли праздник сорвал!), Жуков сначала поднимал руки, просил успокоиться, делал знаки, чтобы проходили. Но это лишь подогревало людей и они продолжали выкрикивать его имя и добавляли еще громкое «Ура!» Пришлось Жукову покинуть трибуну. И люди постепенно, оглядываясь двинулись дальше, освобождая площадь для сгрудившихся на подступах к ней колонн.