20 мая 1947 года Жуков прибыл и осмотрел размещение полка в лагере Чабанка, похвалил солдат и офицеров за благоустроенный лагерь, а у меня спросил, что нужно для окончания строительства. Я попросил маршала помочь мне лесоматериалом, кухонным оборудованием и инвентарем и выделить 50 тонн бензина для автотранспорта. Жуков пообещал оказать мне помощь, попрощался и уехал.
Через несколько часов командир дивизии генерал Г. И. Чурмаев передал указание Г. К. Жукова, чтобы я выехал на склад КЭУ в г. Одессе на ул. Хуторскую, с собой привез 100 человек офицеров и сержантов. Когда мы прибыли на склад КЭУ, там был маршал и много автомашин, загруженных разными материалами. Когда я доложил маршалу о моем прибытии, Георгий Константинович распорядился посадить моих офицеров и сержантов в кабины машин и сопровождать их в Чабанку. «К вам в полк выедут работники КЭУ и там оформят выписку всех необходимых материалов. А три финские разборные казармы используйте для штаба, клуба и жилья офицерам. Так командующий войсками Одесского военного округа маршал Г. К. Жуков оказал мне огромную помощь в устройстве лагеря для полка.»
Особенно сильно разгневался Жуков, осмотрев окружной учебный центр. Он находился в песчаной голой местности. Ни воды, ни деревца, ни кустика. Почти круглые сутки ветер. Песок набивается повсюду, в жилых домиках для офицеров без отопления зимой, в казармах, в столовой, в пище песок хрустел на зубах.
— Расстрелял бы подлеца, который выбрал здесь место для учебного центра, — мрачно сказал Жуков, потом поправился. Нет лучше бы его здесь поселить пожизненно, мерзавца.
Но денег уже ухлопано на учебную базу очень много, да и земли другой не выбьешь, пришлось обустраивать эту. И добился своего маршал! Пробурили артезианские колодцы, вода вдохнула жизнь в растения, зазеленели кустарнички, зацвели цветы. Отремонтировали жилой фонд. Теперь сюда части приходили учиться, заниматься боевой подготовкой, а не Страдать и проклинать все на свете, как было совсем недавно.
В одном из гарнизонов встретил Жукова командир полка. Представился, доложил, как положено, чем полк занимается. Жуков смотрит, в стороне у ограды палатка стоит и белье на веревке сушится.
— А это что такое? — спросил командующий.
— Офицер с семьей живет, — ответил командир. — Нет квартир, товарищ командующий. Там дальше еще стоят палатки, для семейных. А одинокие в казармах с солдатами живут.
Заходили желваки у маршала, но на полковнике зло не сорвал, не он виноват. Надо было решать жилищный вопрос фундаментально. Было этому посвящено специальное заседание Военного совета, на котором присутствовал и первый секретарь обкома Кириченко, он по положению тоже был членом Военного совета. Перебрали все возможности решения квартирной проблемы. Но все они упирались в большие расходы (а денег на строительство отпускалось недостаточно, да и на осуществление его требовалось много времени.) Кириченко не проявлял особого желания помочь военным. По сути дела офицеры оставались в прежнем тяжелейшем положении. Но для Жукова безвыходных ситуаций не существовало. Он не побоялся испортить личные отношения с местным партийным начальством, создал комиссию по выявлению излишков жилой площади в городе, в которую включил и представителей горсовета. Эта комиссия за короткое время выявила большое количество пустующих квартир, которые охраняют только замки. Нашлись Старушки, готовые пустить жильцов, лишь бы их кормили и поддерживали лекарствами. Выявив такие излишки жилой площади, командование округа стало просить жителей, чтобы потеснились, помогли военным, без прописки, чтобы не боялись потерять жилплощадь, а на время пускали, пока новые дома строятся. Кто—то понимал, кто—то упирался, приходилось нажимать. Обком делал вид, что поддерживает. А секретарь Кириченко названивал в Москву — сигнализировал, что опальный маршал и на новом месте рвется к власти, попирает советские законы.
Параллельно с развязкой жилищного вопроса Жуков повел борьбу с преступным миром. После войны в Одессе развелось много крупных и мелких воров и жуликов. С наступлением темноты никто не выходил на улицу — стали грабить в собственных квартирах. Карманщиков развелось столько, что они, утратив профессиональное мастерство, нахально выворачивали карманы, и человек, даже ощущая, что его обкрадывают, не смел пикнуть, опасаясь получить удар финкой в бок. Появилась известная в те годы не только в Одессе крупная банда «черная кошка». Может быть, она и не была такой кровожадной на самом деле, сколько о ней ходило жутких историй.