Маршал Жуков

– Через двадцать минут доложите мне о своем решении.

Он быстро отходит к машине, а мы втроем: Рябышев, Цинченко и я – садимся у пня, на котором так и лежит придавленная двумя камнями карта. У Дмитрия Ивановича дрожат руки и влажно блестят глаза.

Корпусной комиссар не дал времени ни на разведку, ни на перегруппировку дивизий. Чем же наступать?

Рябышев встает и направляется к вышагивающему в одиночестве корпусному комиссару.

– Корпус сможет закончить перегруппировку только к завтрашнему утру.

Член Военного совета от негодования говорит чуть не шепотом:

– Через двадцать минут решение – и вперед.

– Чем же «вперед»?

– Приказываю немедленно начать наступление. Не начнете, отстраню от должности, отдам под суд.

Корпусной комиссар диктует приказ. Цинченко записывает.

– Давайте сюда.

Цинченко подставляет планшет. Корпусной комиссар выхватывает авторучку и расписывается так, что летят чернильные брызги.

Приходится принимать самоубийственное решение – по частям вводить корпус в бой.

Снова мы окружены плотным кольцом командиров. Член Военного совета, поглядывая на часы, выслушивает Рябышева.

Создается подвижная группа в составе дивизии Васильева, полка Волкова и мотоциклетного полка. Основные силы закончат перегруппировку и завтра вступят в бой.

– Давно бы так. – Член Военного совета исподлобья смотрит на Дмитрия Ивановича. – Когда хотят принести пользу Родине, находят способ…

Рябышев молчит. Руки по швам. Глаза устремлены куда-то поверх головы корпусного комиссара.

Член Военного совета прикладывает узкую белую руку к фуражке.

– Выполняйте. А командовать подвижной группой будет Попель.

Корпусной комиссар поворачивается ко мне:

– Займете к вечеру Дубно – получите награду. Не займете – исключим из партии и расстреляем…

В груди у меня клокочет: эх и мастер же вы, товарищ корпусной комиссар, в душу плевать! Хотите, чтобы я только ради награды наступал и из страха перед расстрелом бил фашистов. Коротко отвечаю: «Есть» – и поворачиваюсь так, как требует Строевой устав.

Обида, боль – все отступило на задний план. Мне вести подвижную группу. Мало сил, мало сведений о противнике, мало времени на подготовку…»

Группа Попеля, в которую включили все, что оказалось поблизости, 34-ю танковую дивизию и мотоциклетный полк, двинулась вдоль шоссе Броды – Дубно. Этот удар отчаяния был для немцев неожиданным, группа разгромила несколько встретившихся ей подразделений и дошла до Дубно, где была окружена и, несмотря на героические усилия танкистов, полностью уничтожена. Вышли их окружения немногие. Вышел и бригадный комиссар Попель, выполнивший приказ корпусного комиссара Вашугина. Вот так два комиссара, взяв на себя не положенные им командирские функции, загубили танковую дивизию и мотоциклетный полк, полностью, с людьми и техникой. Попель, как видим, не мог не выполнить приказ под угрозой расстрела.

А что же с Вашугиным, который действовал в стиле Мехлиса? Вашугин оказался человеком с совестью. Известно, что Мехлису, безжалостно подводившему людей под расстрел или гибель, Сталин все прощал, а переживаний за содеянное Мехлис никаких не испытывал, ему, как говорится, все было как с гуся вода. С Вашугиным же случилось следующее. Привожу рассказ Баграмяна – очевидца, присутствовавшего при этом печальном событии.

«На командный пункт фронта примчались заместители командира 12-й танковой дивизии полковой комиссар В.В. Вилков и полковник Е.Д. Нестеров. Оба выглядели подавленными. Они доложили, что 8-й мехкорпус в крайне тяжелом положении. Значительная часть его сил во главе с бригадным комиссаром Попелем сражается в окружении. Корпус понес большие потери, оставшиеся люди вымотаны беспрерывными боями.

Во время этого разговора, при котором присутствовали Пуркаев и я, вошел Вашугин. Мы заметили, как он побледнел, но не придали этому особого значения. Подумали, просто переживает человек за неудачу, в которой и он отчасти был повинен. Никто и не мог предполагать, какой это был для него удар. Не дождавшись конца разговора, Вашугин ушел».

Через некоторое время стало известно, что он тут же застрелился.

* * *

Как начальник Генерального штаба Жуков даже в горячие дни боев на южном направлении постоянно был в курсе обстановки на других фронтах, его систематически информировал об этом заместитель начальника Генерального штаба генерал Н.Ф. Ватутин. По докладам Ватутина Жуков знал, что на северо-западном и западном направлениях до сих пор нет твердого руководства войсками, части и соединения ведут бой с противником разрозненно, никакого взаимодействия между ними нет, и, как пишет в своих воспоминаниях Жуков, там «происходила полная неразбериха». Ватутин сообщал, что командующие фронтами не имеют регулярной связи с армиями. Генеральный штаб не может добиться от них точных сведений ни о своих войсках, ни о войсках противника.