Маршал Советского Союза

Безусловно, американцам было известно об увеличении масштабов перевозки товаров «для народно-хозяйственных нужд». Английская и немецкая разведки информировали своих союзников об активизации перевозок из СССР на Кубу. Традиционно проходили экспертизу наши суда в Босфоре и Средиземном море, их фотографировали с кораблей Шестого флота. Стратегические ракеты можно было спрятать в трюмах, но на земле они были как на ладони. Хотя находились среди советских военных и такие специалисты, которые верили, что не составляет особого труда замаскировать ракеты в «пальмовых рощицах». И что совсем удивительно, в эту байку поверили в Кремле. Конечно, теоретически ракеты возможно было замаскировать среди пальм, но как спрятать от взора противника командный пункт, коммуникации, пусковые площадки?

* * *

…Неприветливо нас встретило Северное море. Ветер с каждым часом усиливался, непроницаемая мглистая муть окутала все вокруг, корабль раскачивало, в бушующем море за гребнем волны следовала впадина, и нашу «Победу» бросало то на гребень, то в яму. «Победа» скрежетала, и казалось, корабль шел не вперед, а бился на одном месте в бушующих волнах под напором нарастающего ветра.

Палубы опустели. Шикарные «путешественницы» и их кавалеры разбрелись по каютам, матросы укрепляли шлюпки, спасательные плотики. Еще вчера выходили на палубы в порядке строгой очереди, сейчас же ни одной души, морская болезнь сковала движение.

Врач предлагал «туристам» валидол, но Иван Михайлович посоветовал выдать всему личному составу воблу и сухари: «Важно, чтобы люди что-нибудь жевали. Вы, конечно же, знаете английского флотоводца Нельсона, так вот, он был подвержен морской болезни. За адмиралом во время шторма ходил вестовой с ведерком, и Нельсон постоянно жевал соленую рыбу».

Зашли к капитану в каюту. Он мне поведал секрет, что, когда очень качает, надо выбрать точку и лежа смотреть. Это и спасает. Попробуем… Лег на ковре, выбрал точку, смотрю, но тошнотворное состояние не проходит. Иван Михайлович открыл холодильник, налил два фужера «смирновской», выпили, закусили воблой…

– Легче?

– Получше!

– Вот видишь, голова тоже дура, ее можно обмануть.

Я впервые услышал эту фразу, рассмеялся, полежал немного и пошел к себе в каюту. Искать на потолке «точку спасения». Но холодильник в каюте, к сожалению, был пуст, и голову обмануть больше не удавалось.

Море бушевало, штурман объявил: «Шторм 12 баллов». Для многих из нас, пехотинцев, связистов, врачей, сестер, не особенно было ясно, что такое 10 или 12 баллов, мы только видели величественно-грозные гребни волн, падающий в пропасть корабль. Все скрежетало и свистело, кружилась голова, и выхода не было. Дано одно – выжить!

Я спустился на первую палубу – ни души. Зашел в каюту капитана Н.А. Шеховцова и лейтенанта И.Н. Павленкова, они оба мучились морской болезнью. Я передал опыт с «точкой», угостил воблой, зашел в соседнюю каюту – там такая же картина.

На обед почти никто не пошел. Из всего экипажа и пассажиров только человек 20–25 были устойчивы к качке, они работали, были веселы, а некоторые солдаты даже умудрялись играть в спортивные игры. Идеальный вестибулярный аппарат поддерживал их в рабочем состоянии.

При выходе из Бискайского залива нам следовало с капитаном вскрыть второй пакет с сургучной печатью. Но Иван Михайлович не спешил, знамо, куда плывем, – на Кубу! Живописуя в деталях, он поведал мне по секрету, как Никита Хрущев совершал вояж в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. «Представляешь, шторм 10 баллов. А Хрущев в 6 часов утра звонит капитану: «Почему на «Балтике» зажимают композитора Майбороду? Где «Рушничок»? Достукаетесь, поставлю вопрос на Политбюро переименовать ваш корабль в «Ильичев» [6] . Хлебнете горя, ни в одном порту вам не позволят причалить к берегу». И, напевая «Мать родная моя, ты до зорьки вставала», Никита Сергеевич вышел на палубу и широко расставил ноги.

Со страхом слушали в каютах «Рушничок» капризные пассажиры «Балтики» – редакторы центральных газет. Вот-вот Никита Сергеевич попросит их к нему подняться, дабы навести хрестоматийный глянец на очередной странице знаменитого доклада, который чуть позже назовут «исторической речью с ботинком фабрики «Парижская коммуна».

Пока нас штормило в Бискайском заливе, вскрыли второй секретный пакет. «Следовать в порт Никаро», – прочитали мы в ориентировке. Разложили с Иваном Михайловичем карту и, не сговариваясь, начали искать порт Никаро на острове Свободы. «Нашел! – воскликнул капитан, – поздравляю вас с кубинской пропиской! Порт Никаро расположен в бухте Нипе провинции Ориенте в восточной части Кубы. Ананасный рай!»

По соседству с Никаро в бухте приютились Антилья, Престон, Фельтон. Отныне мы держали курс строго в направлении Азорских островов.