– Да. Безусловно. Вечная революция невозможна. Она есть переходный этап от одного общества к другому. И после того, как революция закончилась, наступает период созидания – строительство того самого нового общества. Для чего требуется консолидировать усилия всех – от крестьянина-бедняка до деклассированного аристократа, принявшего дух и идеи коммунизма. Ведь в том и заключается преимущество советского общества, что в нем силами революции постарались ликвидировать сословные ограничения и дать возможность каждому человеку реализовать себя. Посмотрите на руководство Советского Союза – оно почти полностью состоит из умных и талантливых людей простого происхождения. В Российской империи они не имели никаких шансов. Как и большинство наших инженеров, конструкторов, ученых, врачей… Огромный, просто титанический творческий потенциал народа находился в анабиозе из-за сословных ограничений, да и не только их.
– Но разве это только заслуга Советского Союза? В той же Французской Республике тоже нет сословных ограничений.
– Но нет и ориентированности на раскрытие творческого потенциала широких масс. Например, того же бесплатного образования. Если человек беден, то каким бы гениальным он ни был, шансов на успешное получение хорошего образования у него немного. – Антуан задумался. Потер лоб, после чего продолжил:
– Каким вы видите облик коммуниста-сталиниста?
– Я не идеолог и вряд ли смогу ответить на этот вопрос.
– Но вы же себя причисляете к ним.
– Предполагаю, – поправил его Тухачевский. – Но это еще не значит, что я им являюсь на самом деле. Грамотные идеологи, безусловно, смогут точнее меня разобраться с терминологией и определениями. Я лишь предполагаю, а мои предположения носят характер домыслов дилетанта.
– Но вы не могли бы поделиться ими? Хотя бы в общих чертах. – И Антуан вопросительно посмотрел на Михаила Николаевича, а тот задумался. Весь этот разговор носил очень опасный характер. И каждое слово, что он произносил, а Антуан записывал, могли всплыть в Париже, а потом и в Москве. Очень не хотелось ошибиться, но отступить сейчас было бы трусостью, которая замарает не только его самого, но и все дело Советского Союза.
– На мой взгляд, идеология сталинизма развивается на базе тщательного изучения мирового исторического наследия, вбирая в себя лучшее, что когда-либо создавалось. Например, те же отдельные элементы, знакомые со времен республиканского Рима. Поэтому я бы охарактеризовал образ коммуниста-созидателя как трудолюбивого работника, крепкого семьянина и ответственного гражданина, который не только постоянно учится и развивается, стремясь стать лучше, но и не взирает безучастно на происходящее вокруг, проявляя, если того требуют обстоятельства, пролетарскую твердость в отстаивании справедливости и голоса разума.
– Крепкий семьянин? – удивился Антуан. – А мне казалось, что коммунизм стремится к разрушению института семьи.
– Троцкизм, – поправил его Тухачевский, – а не коммунизм в целом. Есть коммунизм созидания, а есть – разрушения, со всеми вытекающими последствиями. Семья – это элементарная ячейка общества. Человек ведь существо социальное. А социум, как и любая другая массовая среда, имеет структуру и порядок. Это как в армии. Элементарной ячейкой организации пехотных частей является стрелковое отделение. Если не выстроить нормально этот низовой уровень, то из него ничего толком построить и не получится. А если убрать семью, то как мы сможем построить хоть что-то вразумительное? Представьте себе дом, в котором вместо качественных, крепких кирпичей стены вылеплены из сырой глины. Крепким получится этот дом? Вряд ли. Не уверен, что он вообще будет достроен, не развалившись на стадии постройки. Так и выходит, что если начинать созидать новый мир, то без института семьи не получится обойтись, ибо он фундамент любого общества – из его кирпичиков оно сложено. И чем крепче эти кирпичи будут, тем больше надежды на то, что новые стены не обвалятся от первых же порывов ветра…
Через три дня в Париже вышел новый номер газеты «Энтрансижан», вызвавший просто фурор в среде социалистической общественности Европы. А спустя еще двое суток перевод интервью с Тухачевским и реакции на него других изданий оказались на столе Сталина…
– И как это понимать? – спросил Хозяин у Слуцкого.
– Согласно рапорту Берзина, «Лазарь» имел три разговора с ним. Обсуждал, советовался.
– И что, Берзин одобрил это одиозное интервью?