Маршал Рокоссовский

Его обступают. Пробивается один из командиров.

— Что такое?

— Да вот, подозрительный тип. Спрашивает, какой мы части.

Федор Яковлевич достает удостоверение.

— Тут написано лейтенант, а вы старший. — Светит фонариком командир. У него две «шпалы» на петлицах.

— Вчера только старшего присвоили, — разъяснил Гаврилюк. — А мне нужны части полковника Озимина. Их нужно вывести к переправе. Такую задачу имею.

— Считай, что тебе и нам повезло. Мы и есть озимовцы. Веди, а то в городе чего доброго заплутаешь…

— А где штаб дивизии? Мне нужен сам комдив.

— Он впереди.

Федор Яковлевич объясняет, как нужно идти, где поворачивать, чтобы безошибочно выйти к переправе. И, обгоняя колонны, спешит дальше.

У реки его опять останавливают.

— Стой! Кто идет? — щелкает затвором часовой.

— Где комдив? Мне в штаб.

— Штаб? Иди в тот дом. Вот, крайний.

У комдива усталое лицо, глаза воспалены и говорит он глухим, простуженным голосом.

Гаврилюк представился, передал требование командующего.

— Знаю, — отвечал комдив. — Но переправа еще не готова. Я приказал разобрать заборы и устлать лед досками. Так будет надежнее. И быстрей дивизию переведу через реку.

В комнате собрались командиры частей. Ровным голосом полковник отдает им короткие распоряжения. Минут через сорок приходит командир-сапер. Докладывает, что переправа готова и можно начинать переводить полки.

— Вы знаете, где в Батайске штаб армии? — спрашивает Гаврилюка командир дивизии.

— Найду, товарищ полковник. Мне бы только дать проводника, пока будем переходить через остров.

— Не проводника, а офицера связи дам. Он с вами пойдет в штаб армии. Будет нести службу офицера связи. Вы там ему помогите. Не опытный он в этом деле.

— А старший лейтенант Сергин? Ведь он же был!.. — Гаврилюк не досказывает. — Что? Совсем?..

Полковник молчит. И в этом молчании угадывается недоброе.

ПЕРВОЕ ИНТЕРВЬЮ

— Товарищ Буриков, пора вставать и вам, — строго сказал начальник отдела, затягивая широким комсоставским ремнем гимнастерку. — Редактор приказал на летучке всем быть.

— Встаю, встаю, — ответил Виктор Данилович, откидывая одеяло.

Вчера он засиделся над очерком о раненом политруке, которого доставили сюда, в Пятигорск, лег далеко за полночь.

«Хорошо молодежи», — думал Виктор Данилович, застегивая пуговицы фасонистой сорочки. В редакции он самый пожилой, «старик» — как его порой называют за глаза, и лишь он один — вольнонаемный, даже наборщики и рабочие типографии — в красноармейской форме. Все у них чин по чину, а он — литработник отдела информации — щеголяет в гражданском костюме, прорезиненном плаще, тупоносых ботинках.

В военную газету «Красный кавалерист на фронте» его зачислили полтора месяца назад, когда редакцию радиовещания, где он служил, расформировали.

К шести Виктор Данилович успевает и побриться, и проглотить «пшенкашу».

В шесть утра редакция в сборе. Расселись вокруг длинного стола, ждут редактора. Тот входит возбужденный:

— Как вам известно, товарищи, наши войска освободили Ростов и перешли в контрнаступление. А что об этом у нас в газете? Ничего! А по такому случаю нужен в номере «гвоздь». Понятно?

Все молчат, понимают и согласны с редактором.

— Ночью я говорил с политуправлением, — продолжает редактор. — Там посоветовали взять интервью у командующего пятьдесят шестой армией генерал-лейтенанта Ремезова. Армия эта первой ворвалась в Ростов. Если удастся задумку выполнить, то в газете будет первое интервью о переходе нашей Красной Армии в наступление. Первое, товарищи! Вдумайтесь только! Кто-то из нас должен ехать к генералу…

Все застыли, ожидая, кого редактор пошлет в столь заманчивую командировку.

Редактор пробегает взглядом по лицам сидящих и вдруг останавливается на Викторе Даниловиче.

— Ваш материал о раненом лейтенанте, товарищ Буриков, отмечаю. Добротный, убедительный… Вот вам, товарищ Буриков, и карты в руки. Вы и поедете в командировку!

— Я? — Виктор Данилович даже вскочил. Уж такого решения он никак не ждал. — Я готов, товарищ батальонный комиссар. Только как же мне ехать в этом, — он оглядел себя и потрепал лацкан пиджака. — Гражданское лицо от военной газеты, да еще к самому командующему…

А редактор, не реагируя на его слова, продолжал:

— До Минеральных Вод доберетесь на моем грузовике, он стоит у подъезда, а там — самолетом. Он тоже ждет. И еще, товарищ Буриков, — редактор смотрел на него, холодно поблескивая очками. — Сегодня в двенадцать ноль-ноль материал должен быть у меня.

— Что, опаздываешь, писатель? — нетерпеливо расхаживал у самолета летчик. На нем большие унты, теплая с застежкой-молнией во всю длину куртки, подбитый мехом шлем. Он останавливается и в упор разглядывает пассажира. — И ты так летишь? Да ведь окоченеешь в своем плащике!

— Другой одежды нет.

В воздухе кружился снег, мела поземка и вообще погода не благоприятствовала полету. К тому же синоптики обещали дальнейшее похолодание.

По стремянке Виктор Данилович поднялся в самолет. На него пахнуло холодом.

Моторы взревели, и самолет покатил к взлетной полосе.