Маршал Рокоссовский

Пребывание в госпитале стало невыносимым. Не дождавшись, он поспешил вдогонку ушедшей на восток, к Иркутску, дивизии.

Путь был далеким, трудным. Стояла морозная зима, не хватало топлива паровозам, то и дело дорогу заносило снегом. К тому же разразилась эпидемия сыпного тифа. Люди умирали сотнями, тысячами. Трупы складывали в штабели в ожидании оттепели и захоронения.

Наконец, Константин Константинович добрался до своей дивизии. Снова начались полные забот и тревог боевые будни. Теперь он уже командовал кавалерийским полком. С утра и до темна был в делах. На состоянии полка сказывались последствия войны и разрухи. Личному составу не хватало питания, туго было с фуражом, ближние пастбища пришли в негодность, начался падеж лошадей.

Радостной вестью стало письмо от Людвиги. Она гостила на хуторе деда, вблизи Мальты. Писала, что собирается на учебу в драматическую студию. Приглашала в гости.

Он вспомнил рассказ девушки о хуторе, о благодати в его окрестностях, изобилии ягод, грибов, живности. «А какой таежный воздух! Он излечит от всех болезней!..» А не перевести ли туда полк? — пришла неожиданная мысль.

Утром он был у командира дивизии, рассказал о трудностях, которые испытывает полк, и в конце высказал просьбу о переводе его в Мальту.

— Вначале нужно самому там побывать — посмотреть, оценить, — посоветовал командир.

Рокоссовский поехал в Мальту не один, его сопровождали помощники, которые могли оценить возможности района, сделать окончательный вывод о целесообразности размещения там полка.

Отдаленный от железной дороги и других больших дорог, избранный район показался удачным. Вокруг — обширные пастбища, богатые таежные угодья, хозяйства селян не очень сильно пострадали от войны.

Через две недели полк разместился в новом районе. Штаб полка обосновался в Мальте, эскадроны — в близлежащих селах. В короткий срок состояние полка стало меняться. Личный состав окреп, повеселел, улучшились дисциплина, порядок. Нормально проходила боевая учеба в сочетании с помощью крестьянам в сельскохозяйственных работах. Прибывшая комиссия положительно отозвалась о боеготовности полка.

Хутор старика Станислава находился в нескольких верстах от Мальты, и Рокоссовский бывал там частым гостем.

Неугомонная Людвига организовала бригаду любителей сцены и чуть ли не каждый день выступала в подразделениях полка. Осмелев, доморощенные артисты решились на постановку пьесы Островского. Роли давались с трудом, далеко не всем удавалось их выучить, и Людвига уговорила Константина суфлировать на спектакле. Однажды он весь вечер просидел в тесной суфлерской будке, подсказывая артистам текст.

А вскоре с ним случилась беда: подстерег сыпной тиф. Болезнь в одночасье свалила крепкого и сильного командира.

— Вези на хутор, — сказал он рыжеволосому ординарцу. Он знал, что старик Станислав Брыловский — опытный лекарь и наверняка его выходит. К тому же и Людвига будет рядом.

В это время неожиданно пришел приказ о срочной передислокации полка в отдаленный район Забайкалья. Полк повел на новое место заместитель Рокоссовского, а самого командира его ординарец увез на хутор. Больной был без памяти, бредил, горел, словно в огне. «Не жилец», — покачал головой хозяин, укладывая больного в постель.

Оделяя хозяина деньгами, разбитной ординарец наказал:

— Смотри, батя, лечи, как надобно, чтоб непременно выходил. А уж ежели придется хоронить, то все должно быть по чести. На могилу креста не ставь, пусть будет пирамидка с красной звездочкой.

Снадобья старика да уход Людвиги сделали свое дело. Больной ушел от «косой», выздоровел.

Отношения Константина и Людвиги не прошли не замеченными для старика. Однажды, когда внучки не было дома, он поделился с Константином:

— Беспокоит меня судьба девчонки. Молода еще, жизнь ей надо устраивать.

— Из нее хорошая артистка получится. Я об этом еще в госпитале подумал, когда ее увидел, — высказал свое мнение командир.

— Это так, да плохо, что ты ей повстречался. Твоя доля солдатская: сегодня — здесь, а завтра улетел. А там женщина новая повстречается…

— Не бойтесь, — улыбнулся Константин, понимая, к чему клонит старик. — С Людвигой ничего плохого не случится. Сам хочу видеть ее артисткой. Она способная.

— Не сбей ее с пути. Богом прошу.

Когда выздоровевший командир уезжал, старик вывел из конюшни гнедой масти жеребца Орлика.

— Бери, Константин, дарю. Помни меня да Людвигу.

— Не смею взять такой подарок, — стал он отказываться. Но старик настоял на своем.

— Бери, бери! Придут твои «товарищи» — заберут. Уж лучше отдам тебе.

Дар старика Станислава долгие годы служил красному командиру, не раз в жарких схватках спасал его от беды.

А на следующий день покинула хутор Людвига. Уехала в театральную студию в Екатеринбург учиться на актрису. Прощаясь, спросила Константина:

— Встретимся ли?

— Обязательно, — уверенно ответил он.

И они расстались.