Маршал М. Н. Тухачевский

Тухачевский тяжело переживал неудачи армии и делал все возможное, чтобы спасти Симбирск. Известие о катастрофическом положении на фронте застало его в Пензе, где он проводил мобилизацию бывших офицеров. Командарм тотчас отдал начальнику Симбирской группы войск С. А. Пугачевскому по телеграфу приказ удерживать занимаемые позиции и пообещал срочно выслать на помощь Мценский полк. Сам же немедленно выехал в штаб армии. На пути в Инзу он задержал и направил в Симбирск встреченный в эшелонах 4-й Латышский стрелковый полк, туда же повернул отходивший от Уфы коммунистический инженерный отряд. Мценскому полку, также встреченному в пути, поставил задачу двигаться на Киндяковку, с тем чтобы атаковать противника с тыла и войти в связь с Симбирской группой.

В сложнейшей обстановке тех дней командарму приходилось не только находить оперативные решения, но и убеждать личный состав дрогнувших частей в необходимости продолжать бой и выполнить отданный им приказ. При этом он умело использовал средства политического воздействия, будил в людях чувство солдатского долга, увлекал личным примером.

Вот хотя бы случай с Уфимским коммунистическим инженерным отрядом. Его бойцы, удрученные тяжелыми поражениями, были на грани паники. Они стремились уйти подальше в тыл. Общему настроению поддался и командир отряда. Получив от командарма приказ занять позиции для обороны Симбирска, он представил рапорт о неправильном использовании технического подразделения в качестве пехоты и настаивал на немедленном отправлении отряда в Цазань для переформирования. Тогда Тухачевский обратился к партийной совести бойцов:

«Как командарм и коммунист, считаю, что выставленные Вами мотивы не освобождают Вас от обязанности защищать Советскую власть в Симбирске в столь критический момент. До сих пор я еще никогда не слышал, чтобы члены нашей партии отказывались бороться за Советы.

А потому вперед! Я еду вместе с Вами!» ¹

Еще более опасная обстановка создалась в 4-м Латыш-псом стрелковом полку. После тяжелых боев на сызран-псом направлении он выводился в резерв для пополнении. Приказ командарма о возвращении на позиции крас-ноармейцы выполнить отказались. Командный состав не смог привести их к повиновению. Узнав о чрезвычайном происшествии, Тухачевский немедленно сам выехал в млеть. Он обстоятельно разъяснил обстановку под Симбирском, рассказал о смертельной опасности, грозившей окруженному противником вблизи города 1-му Латышскому стрелковому полку, воззвал к чувству товаршцест-пл, а в заключение заявил, что, если красноармейцы не выступят, он во главе их командиров сам пойдет па выручку 1-му полку.

Страстная речь командарма, его решимость оказали свое воздействие. Бойцы заколебались, стали совещаться. Многие вышли из строя и встали рядом с командирами. Около Тухачевского собралось до 170 человек. Командарм приказал немедленно грузиться в эшелон. Это окончательно переломило настроение. 4-й Латышский полк выступил на фронт и в дальнейшем восстановил свою былую репутацию.

Собранные командармом силы оказались недостаточными для спасения Симбирска. 22 июля части Поволжской группы белочехов и «Народной армии» Комуча вступили в город. Потеря крупного города и узла дорог еще более осложнила положение 1-й армии. Наиболее боеспособная группа ее войск под командованием Гая Дмитриевича Гая оказалась отрезанной от основных сил в районе города Сенгилей, южнее Симбирска. Левый фланг армии был оголен, что открывало врагу путь на Инзу. Под угрозой оказался штаб армии.

По приказу командующего фронтом И. И. Вацетиса М. Н. Тухачевский принял срочные меры для обеспечения левого фланга и прикрытия Инзы. Навстречу противнику он выдвинул из Инзы к станции Чуфарово наскоро сформированный отряд под командованием М. Н. Толстого. На подступах к Инзе командарм намеревался построить оборонительные сооружения и немедленно выехал на ретсог-посцировку. Сторонник маневренных наотупательных действий и ярый противник окопной войны, он уже тогда был приверженцем создания системы укрепленных пупктов, которая при вынужденной обороне могла бы задержать продвижение противника. Оборона, построенная на системе отдельных очагов сопротивления, связанных между собой огнем, была наиболее приемлемой в той обстановке.

«Невозможность оборонять сплошные линии, — писал Тухачевский в 1920 г., — неминуемо выдвигает вопрос о необходимости постройки небольших замкнутых укреплений с небольшими, но стойкими гарнизонами.

...Постройка такого рода маленьких крепостей имела бы колоссальное значение для задержания противника на намеченпой линии» ³¹.

Именно по такому пути пошло развитие обороны приграничных районов большинства европейских государств в период между первой и второй мировыми войнами.