Маршал Конев

— Ещё в июле сорок первого, — докладывал Старинов, — мне с трудом удалось спасти от гнева Мехлиса своего подчинённого офицера Уманца. Мехлис собирался его судить за то, что тот якобы струсил и не взорвал мост, хотя на самом деле не было взрывчатки. Потом, когда началась бомбёжка, Мехлис сразу же побледнел, руки у него затряслись, а Уманец в это время с риском для жизни разряжал боеприпасы, которые каждую секунду могли сдетонировать…

Зловещую роль сыграл Мехлис в трагической судьбе солдата Первой мировой, участника Гражданской, советско-финской войн и испанских событий, бывшего командующего войсками Белорусского Особого военного округа, а с 22 июня — командующего Западным фронтом, Героя Советского Союза, генерала армии Д. Г. Павлова. Читая протокол допроса этого мужественного человека, расстрелянного летом 1941 года, Конев сразу увидел «почерк» Берия и Мехлиса. Об этом свидетельствовал протокол. Вопрос следователя: «Вам объявили причину вашего ареста?» Ответ Павлова: «Я был арестован днём 4 июля. Мне было объявлено, что арестован по распоряжению ЦК. Позже со мной разговаривал зам. пред. Совнаркома Мехлис и объявил, что я арестован как предатель…»

Вот так: не успели арестованного как следует допросить, не говоря уже о тщательном расследовании, как Мехлис всё и за всех решил, что называется, без суда и следствия. Это же метода Берия. В этом не было никакого сомнения: здесь первоисточником был Берия.

С первых дней ведения боевых действий Мехлис проявлял невероятные усилия, чтобы показать себя знатоком тактики и стратегии. Он нередко игнорировал мнение Генштаба, и особенно Жукова. Командующий вспомнил случай, рассказанный Георгием Константиновичем, когда 29 июля сорок первого года по весьма срочному вопросу, касающемуся обороны Киева, Сталин более десяти минут продержал его в приёмной в ожидании Мехлиса. Поскрёбышев так и сказал: «Садись. Приказано подождать Мех-лиса». А когда Жуков, разложив карты, стал докладывать об обстановке, угрожавшей не только Киеву, но одновременно Москве и Ленинграду, Мехлис то и дело прерывал доклад подобными вопросами: «Откуда вам известно, как будут действовать немецкие войска?» Жуков тогда спокойно, с полным знанием дела ответил:

— Мне неизвестны планы, по которым будут действовать немецкие войска, но, исходя из анализа обстановки, они могут действовать именно так, а не иначе. Наши предположения основаны на анализе состояния и дислокации немецких войск, и прежде всего бронетанковых и механизированных групп, являющихся ведущими в их стратегических операциях.

— Продолжайте докладывать, — сказал И. В. Сталин.

Когда Жуков дошёл до практических выводов и предложил усилить наш Центральный фронт за счёт дивизий, переброшенных с Дальнего Востока, Мехлис не удержался и снова бросил реплику: «А Дальний Восток отдадим японцам?» Жуков не стал даже отвечать на эту бессмысленную реплику и продолжал докладывать соображения Генштаба. Потом он вообще пропускал мимо ушей «подсказки» и «полководческие всплески» Мехлиса.

Очередная встреча начгенштаба Жукова с представителем Ставки Мехлисом произошла в тяжелейшие дни боев за Москву 7 октября сорок первого года в штабе Резервного фронта, которым тогда командовал маршал Будённый. Положение было архитревожное, а в штабе фронта царили неорганизованность, бездеятельность и отсутствие какой-либо связи не только с Генштабом, но и с войсками. Жукова это, естественно, возмутило, и он вслух сказал: «Безобразие!» Присутствующий в комнате Мехлис грубо спросил Жукова: «А вы с какими задачами прибыли к нам?» Георгий Константинович молча вынул из кармана документ и подал его Мехлису. Тот стал читать, и лицо его заметно краснело.

Этим документом было распоряжение Ставки:

«Командующему Резервным фронтом. Командующему Западным фронтом.

Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования в район действий Резервного фронта командирован генерал армии тов. Жуков в качестве представителя Ставки.

Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронтов и по вопросам управления, обязательны для выполнения.

По поручению Ставки Верховного Главнокомандования

Начальник Генерального штаба Шапошников.

6 октября 1941 г. 19 ч. 30 м.»

Прочитав до конца, Лев Захарович смущённо, что с ним случалось весьма редко, проговорил: «Так бы и сказали…»

По свидетельству офицера Бедова, начальника охраны Жукова, от которого Конев узнал о происшедшем эпизоде, Жуков за всю войну этот документ показывал лишь один раз. Все, кроме Мехлиса, знали, кто такой Жуков и без проверки документов с глубоким уважением относились к его нелёгкой миссии Первого и единственного заместителя Верховного Главнокомандующего. Сталин не позволял ни одному наркому иметь несколько замов и сам строго придерживался этого неписаного правила. Жаль, что этот принцип потом был нарушен…