Марш жестокой молодости

«Раскованная девушка.» – сделал я вывод. «Такая мне подходит. Не зря торчит на подобных грязных сайтах, на одном из которых я с ней и познакомился.»

Мы двинули к ней в гости на пару палок.

Чем вот бесит меня осень, так это тем, что тёлки чересчур закутаны. Ни черта не понятно, что там тебя ожидает под оберткой, пока не притащишься с ней на хату и не откроешь, да только в этот неловкий момент будет слишком поздно.

Мы заходим в её апартаменты, она снимает свою оражевую куртку, я снимаю очки и вдруг резко начинаю понимать, что мне срочняк надо влить в себя катастрофически много алкоголя. Мои сомнения по поводу её комплекции оказались пророческими. В чем мы всегда были полностью с Даном и Максом согласны, так это в том, что нет ничего хуже толстой тёлки. А ведь, если верить личным данным в её анкете, то ей всего лишь двадцать лет, но молодые тёлочки всегда смотрятся старше своего паспортного возраста, потому, что жир убивает все признаки молодости.

Рыхлая любительница фетиша из интернета, грубо хватает меня за зеленый галстук, тянет за него и проводив в свою комнату, резко кидает на большую растелянную кровать. Сама не долго думая, наваливается на меня верхом, всем свом весом, и целует, глубоко проталкивая свой язык в мой рот и скользя им по моим зубам.

Но, я пока к сексу не готов, мне необходимо выпить, однозначно. Еле оторвав её губы от своих, я произношу запыханно:

– У тебя что-нибудь выпить есть?

– Да, есть конечно. – произносит нимфоманка, вставая с меня. – Прости, я забыла про гостипреимство.

Девушка открывает мини-бар в шкафу и достает оттуда стаканы и бутылку виски.

Я спасен!

– Угощайся. – произнесла Вика, с улыбкой на лице, протягивая вискарь.

Я тут же разливаю напиток по стаканам. Даю один ей, другой беру в свою руку и говорю торжественно:

– За знакомство. – улыбаюсь я, слегка наигранно.

– Ты такой сладенький, симпотный, худенький правда немного. – девушка оценивающе оглядывает меня похотливыми глазами.

– Углеводов мало потребляю. – отвечаю я, одновременно подумав, что у неё то как раз явно в рационе углеводный переизбыток.

Мы чекнулись и выпили.

– Как ты относишься к фетишу? Садо-мазо любишь? Нестандартные игры?

– Да я даже не знаю. Я ничего не могу сказать, так как никогда этим не занимался.

– Попробовать хочешь?

– Ну в жизни все надо попробовать по идее… Можно… Можно… – мямлил я. – Но, только без золотого дождя, это не по мне. Ваще.

Нимфоманка вульгарно посмеивалась.

– Подожди меня. Я скоро буду. – сказала Виктория, поставила свой стакан на стол, и похлопав меня по щеке, удалилась из комнаты.

Я быстро схватил бутылку, как только она покинула комнату, и начал с жадностью хлестать алкоголь из горла.

У меня не было сексуальной связи неделю, поэтому я изголодавшись, вынужден согласиться и на этот малопривлекательный вариант. Выпив полбутылки вискаря, я ослабил на шее галстук, стягивающий мне шею, скинул брюки, затем сделал на столике две дорожки и отправил их в свою топку. Алкоголь и дурь здорово ударили мне в голову. Я потеребил моментально задеревеневший нос и посмотрев на шкаф, заметил там лежащую черную кожаную маску в стиле садо-мазо. Не знаю, к чему у меня в голове тогда промелькнула мысль её надеть. Но, у меня ведь белый билет, и это доказывает, что мне простительны любые экстраординарные выходки.

Напялив на голову кожаную маску, с бутылкой виски, в пиджаке, без штанов, в одних только плавках, на которых изображены ржачные скелеты в различных позах камасутры, я вышел на балкончик покурить. На улице стало тем временем совсем темно. Стылый осенний вечер накрыл наш большой чудный город. Я вставил в зубы сигарету и вспыхнув зажигалкой, кляксой огня, прикурил её, любуясь видом с балкона на город, потонувший в сумерках тьмы.

– Тьфу… Голубиное гнездо. Ниче святого у современной молодёжи нет… – услышал я вдруг чей то прокуренный баритон, от которого нервно вздрогнул.

Повернув голову в маске вправо, я узрел на противоположном балконе мужчину лет пятидесяти, который, как и я, вышел побаловаться никотином на свежем воздухе. Сосед был явно под шафэ, стоял качался в белой майке и трениках, типичный россиянский вариант Гомера Симпсона, который работает где нибудь на заводе и время от времени надирается пивом, ругая вечерами власти в телевизоре. Я решил не обращать на него внимания.

– В наше время такого не было… – не унимался ворчливый сосед. – Голубцов сажали.

Я выпустил дымок, подумав, что мужик просто комментирует мой идиотский вид. Но причем здесь «голубцы»? В этих словах я связи не видел.

– Охиреть можно… – мужчина шумно вздохнул.

– Отчего? – спрашиваю я, снимая с лица маску, сквозь которую так плохо говорить. – Отчего можно охиреть, уважаемый? Ты о чем?

– О том, что с ума вы все совсем посходили! Хорошо, что ваши гей-парады хотя бы отменили! Хоть одно радует.

– Ты че несешь блин. Ты меня гомосексуалистом только что назвал? Я не понял!

– А как мне еще тебя назвать радужный козел?

– Какого? Какого? – я перехожу на повышенные тона. – Ты сделал такой вывод, пьяная твоя рожа? Не получал давно?