Марш Теней

После того как Аксамис Дорса вышел, Киннитан прилегла на узкую кровать. У нее не осталось сил возражать, когда Голубь улегся прямо на пол, словно действительно был ее рабом. В путанице мыслей она вдруг услышала голос Мадри: «Помни, кто ты. А когда клетка распахнется, ты должна улететь. Второй раз ее не откроют».

Не эту ли ситуацию имела она в виду? Больше Киннитан не могла думать. Она слишком устала.

«Я бегу, Мать Мадри. По крайней мере, пытаюсь бежать…»

И она заснула.

Киннитан разбудил топот босых ног по настилу палубы над головой. Громкие голоса отдавали приказы, кто-то пел о тяжелой жизни моряка. «Утренняя звезда Кироса» готовилась к отплытию в Иеросоль.

39. Канун зимы

ТАНЕЦ ЗИМЫ

Пыль, пыль, лед, лед.

У нее кость вместо глаз.

Она ждет, когда закончится песня.

Из «Оракулов падающих костей»

Пазл пел удивительно красивым голосом, и лишь легкая дрожь выдавала его возраст. Если бы не это, Бриони была готова подумать, что время повернуло вспять, она снова стала маленькой девочкой, сидящей на отцовских коленях в теплом просторном зале, когда ветер за окном едва не срывает крыши.

Но те дни миновали, напомнила себе Бриони. Ничто не вернет их, и, если Тайн проиграл сражение, скоро некому будет вспоминать о тех временах.

Пазл ударил по струнам и продолжил свой длинный печальный рассказ о «Принце Кайлоре и Вечно Страдающей Деве»:

… И тут он впервые узрел ее — деву, исходящую кровью.

Старый шут проникновенно пел о приезде рыцаря в Царство Вечной Зимы:

Решил он, что ранена дева смертельно иль даже мертва,
И сердце благородное заныло. Подумал, что во цвете лет
Угаснет красота сей девы, поцелуев не знавшей.
Глаза открыла дева, улыбнулась,
Хотя лицо прекрасное, как жемчуг, выражало
Лишь боль и муку.
И он подумал, что на целом юге нет красавицы подобной.
И полетело сердце Кайлора навстречу деве, к ее груди припало,
И знать не знал он, было то ко благу иль к беде.

Надо признать, что Бриони несказанно удивлялась не столько тому, что Пазл еще способен петь, сколько стихам Мэтти Тинрайта. Молодой поэт сидел неподалеку от Пазла с таким видом, словно не сомневался, что создал нечто значительное.

Безусловно, эти стихи были гораздо лучше его чудовищных мрачных хвалебных песен в честь Бриони, где он сравнивал ее с богиней-девственницей. Образы их были невероятными — не много найдется слов, сочетающихся с «Зорией», «всемилостивой» или «богиней». Но эта поэма произвела впечатление на принцессу и даже порадовала ее. Она взяла Тинрайта во дворец, чтобы досадить Баррику и немного развлечься самой. Однако не исключено, что он и правда неплохой поэт.

«Если, конечно, — вдруг подумала Бриони, — он не украл эту поэму у какого-нибудь безвестного собрата».

Нет, сегодня, в Канун зимы, она должна быть благожелательной ко всем. Она обязательно похвалит творение Мэтти, но не настолько сильно, чтобы он таскался за ней хвостом весь вечер.

А Пазл тем временем продолжал:

Мгновенно Кайлор в раба ее оборотился,
И положить был он готов к ногам любимой
Любые города. Она же головой тряхнула, глядя безнадежно,
И руки, что белее снега, из красных рукавов одежды подняла.
Ему она сказала: «Рыцарь мой, ни города мне не нужны,
Ни обещания. Освободи меня от раны, что жизнь мою крадет.
Тогда твоей я буду. Отвергла Ворона любовь я,
Он принц всех птиц. И в гневе он пронзил мне грудь кинжалом.
И все врачи двора не могут остановить кровотечение,
Что тот кинжал открыл, не могут рану заживить.

Бриони улыбнулась шуту, но тот едва ли заметил это. Он наслаждался моментом всеобщего внимания и забыл, что служит королевской семье, а не придворным, всегда считавшим старика слишком скучным. Их глаза сейчас были прикованы к нему, и Пазл ликовал.