Марш Радецкого

- Так. Вот и все! - закончил окружной начальник. Долгое время царила тишина. Окружной начальник не смел взглянуть на доктора Сковроннека, доктор Сковроннек не решался взглянуть на окружного начальника. И они опускали глаза друг перед другом, словно взаимно поймали себя на каком-то постыдном поступке. Наконец доктор Сковроннек сказал:

- Может быть, за всем этим кроется женщина? Иначе зачем бы вашему сыну так часто бывать в Вене?

Окружной начальник никогда не думал о женщине. Он сам удивился, что ему тотчас же не пришла в голову эта простая мысль. И вот все, - а это было, конечно, немного, - что он когда-либо слышал о губительном влиянии, которое женщины оказывают на молодых мужчин, внезапно ударило ему в голову и в тот же миг освободило его сердце. Если это была только женщина, толкнувшая Карла Йозефа на решение выйти из армии, то, хотя дело, может быть, и было непоправимо, обнаруживалась, по крайней мере, причина беды, и гибель мира уже не стояла в зависимости от непознаваемых, таинственных, мрачных сил, с которыми невозможно бороться. Женщина! - подумал он. Нет! Он ничего не слышал о женщине! И произнес на своем канцелярском языке:

- До моего слуха не доходило ничего об особе женского пола!

- Особа женского пола! - повторил доктор Сковроннек и улыбнулся. - Возможно, что это и дама!

- Итак, вы думаете, - произнес господин фон Тротта, - что мой сын питает серьезное намерение вступить в брак?

- Не обязательно! - отвечал Сковроннек. - На дамах можно и не жениться!

Он понял, что окружной начальник принадлежит к тем простым натурам, которых следовало бы вторично послать в школу жизни. И он решил обходиться с ним, как с ребенком, только что начинающим говорить на родном языке.

- Оставим в покое дам, господин окружной начальник, - сказал он. - Дело не в этом! По той или иной причине ваш сын не хочет оставаться в армии. И я его понимаю!

- Вы понимаете это?

- Вполне, господин окружной начальник! Молодой офицер нашей армии, поразмыслив немного, не может быть довольным своей профессией. Его стремлением должна быть война. Но он знает, что война - это конец монархии.

- Конец монархии?

- Конец, господин окружной начальник. К сожалению! Дайте вашему сыну поступить, как ему хочется. Может быть, он лучше освоится с какой-нибудь другой профессией.

- С другой профессией? - повторил господин фон Тротта. - С другой профессией!

Они долго молчали. Затем окружной начальник в третий раз повторил:

- С другой профессией!

Он старался привыкнуть к этим словам, но они оставались ему чужды, как слова "революционер", "национальные меньшинства" и тому подобное. И окружному начальнику показалось, что теперь уже недолго осталось ждать крушения мира. Он стукнул кулаком по столу, круглая манжета захрустела, чуть-чуть закачалась зеленоватая лампа, и спросил:

- С какой профессией, господин доктор?

- Он мог бы, - заметил Сковроннек, - быть может, пристроиться хотя бы на железную дорогу!

Окружному начальнику тотчас же представился его сын в форме кондуктора, с щипцами для компостирования билетов в руках. Слово "пристроиться" наполнило ужасом его старое сердце. Ему стало холодно.

- Вы так думаете?

- Больше я ничего не знаю! - отвечал доктор Сковроннек.

И так как окружной начальник встал, он последовал его примеру.

- Я вас провожу!

Они пошли парком. Накрапывал дождь. Окружной начальник шел, не раскрывая зонтика. Время от времени тяжелые капли с густых крон деревьев падали на его плечи и жесткую шляпу. Кругом все было тихо и темно. Проходя мимо фонарей, прятавшихся в густой листве, оба друга каждый раз опускали головы, У выхода из парка они немного замедлили шаги. Внезапно доктор Сковроннек сказал:

- До свиданья, господин окружной начальник. - И господин фон Тротта один пошел через улицу по направлению к широким воротам окружной управы.

На лестнице он повстречался со своей домоправительницей и объявил:

- Я сегодня не ужинаю, почтеннейшая! - и быстро прошел вперед. Ему хотелось прыгать через две ступени, но он устыдился и со своей обычной важностью проследовал прямо в канцелярию. Впервые, с тех пор как он начальствовал над этим округом, ему довелось в столь поздний час сидеть за своим служебным столом. Он зажег зеленую настольную лампу, которая обычно зажигалась только зимой в послеобеденное время. Окно стояло открытым. Дождь отчаянно барабанил по жестяному подоконнику. Господин фон Тротта достал из ящика желтоватый лист канцелярской бумаги и написал:

"Милый сын!

По зрелом размышлении, я решил возложить ответственность за твое будущее на тебя самого. Прошу только поставить меня в известность касательно твоего решения.

Твой отец".