Марш обреченных

Так вот, президент Буш, которого ни дураком, ни дилетантом никак не назовешь, делает превосходный трюк, достойный войти во все хрестоматии тайной искусства войны. Охарактеризуем его следующим образом: «залюбить противника наповал». Посуди сам, вчерашний шеф ЦРУ, вдруг все разом, становится едва ли не лучшим другом Советского Союза. Ты же сам понимаешь, в политике немотивированных поступков не практикуется. Наш горячо любимый Горби — лучший немец 91-го года, зацелованный германцами до полного умопомрачительства, кроме этих самых поцелуев от них что-нибудь получил? От мертвого осла уши! И в то же время потепление в отношениях достигает вулканических размеров. Такое впечатление, что прорвало плотину. Весь мир заходится в истерике от восторга, наблюдая, с какой легкостью высокие договаривающиеся стороны находят общий язык в вопросах разоружения и мирного сосуществования. Не то, чтобы этот процесс мне не нравился, наоборот, но я хочу задать всего один вопрос: каким образом? Версии о внезапном прозрении в расчет не принимаются. И вот что напрашивается в качестве ответа у меня, — Бирюков делает долгую паузу, переводя дыхание. — Нас обыграли. Нас сделали, как котят. И то, что Центр засунули, куда поглубже, лишний раз это доказывает.

— Слава, вероятно ты прав. — Я стараюсь говорить медленно и уверенно, поскольку вид желваков, играющих на скулах моего вечно невозмутимого друга наводит на грустные мысли. Давненько мне не доводилось видеть его в столь возбужденном состоянии. — Нам ещё предстоит в этом разобраться. Но не прыгай через ступеньки. Все своим чередом. У нас и так работы выше крыши. Дай бог самим управиться. Давай не будем отклоняться в сторону.

— Ты пойми, черт возьми, это не сторона, это даже не фланг. Это самый что ни на есть центр. Это — точка отсчета. Все остальное — только производные. Лет десять назад в Штатах появилась группировка, ставящая перед собой задачу уничтожения Советского Союза, как государства. Одним из лидеров этой группировки был экс-президент Буш, другим — хорошо известный нам сенатор Эдвард Мюррей. Кроме того, в нашем распоряжении находится ещё несколько имен участников данного консорциума. Я хочу обратить твое внимание, что, несмотря на весь размах ведущейся против Союза тайной войны, это все исключительно частное дело некоего «элитарного клуба». К официальной политике США, по крайней мере в годы нынешнего правления нынешнего президента, это не имеет прямого отношения. Саксофонист, конечно, милашка, но в большой игре он не более чем пешка, максимум — конь. В яблоках… — помолчав, добавляет Слава. Похоже, он уже взял себя в руки. — Вот, в чем основная проблема, командир. А ты говоришь!

— Господа офицеры, — вклинивается в наш разговор майор Пластун, — я, может быть, и не вовремя, но хочу заметить, что ежели мы желаем опередить нашего клиента, то нам пора выступать.

— Все. Выезжаем. Да, вот еще, Слава. У нас есть очаровательная женщина для операции по внедрению к Тарасу Горелову. Пока мы будем кататься, подумай на эту тему.

— Хорошо. Удачи вам!

— Заметано. По машинам, нас ждут великие дела!

— Таки они нас дождутся, — ворчит Валера.

Мы выдвигаемся к Думе двумя машинами. Перед выездом я вкратце излагаю свой план напарнику. Выслушав, он усмехается и согласно кивает.

— Детали по говорилке.

— Как положено. Я позабочусь об аксессуарах. А за костюмом, командир, езжай сам. Ты клиента видел, тебе его фигура лучше известна…

* * *

Вот и Дума. Охранник, вышколенный, как выпускник Пажеского корпуса, наметанным взглядом сверяет фотографию на удостоверении помощника народного депутата с личностью предъявителя. Кивок. Все в порядке. Я в здании. Валера проникает сюда через служебный ход с документами несколько другого рода. Сегодня он у нас — надежная, вооруженная до зубов, личная президентская охрана. Личиной этой в Москве приходится пользоваться крайне осторожно. Коллектив сравнительно невелик, все друг друга знают. Недолго и нарваться, но, с другой стороны, эта ксива автоматически снимает многие, вдруг возникающие у окружающих, вопросы. К тому же, принципала[41] сегодня на Великом Курултае[42] не ожидается, так что должно пройти.

Что ж, первый шаг к победе сделан, остались все остальные. Мелочь, а приятно. Поднимаясь вверх по лестнице, ловлю первую встречную девушку соблазнительных форм и сомнительного содержания.

— Звезда моя. Ты Нонну не видела?

Красотка смеривает меня оценивающим взглядом, и в её синих глазах явственно высверкивает вполне впечатляющая сумма оценки.

— Там, в буфете, — с легким сожалением в голосе воркует она, делая неопределенный жест рукой в сторону. — Может быть, я чем-нибудь смогу вам помочь?

— Непременно, но не сегодня.