Марш обреченных

— Медсестра, укол, — сестричка пускает струйку, выгоняя воздух из шприца, и отработанным движением всаживает свое орудие труда в вену. Валера старательно натягивает на себя одеяло и делает вид, что спит. Как на грех, пижамы его размера в лазарете не оказалось. Минут через пять оператор придет в себя. Ничего не должно вызывать подозрений. Глазки-то у него, должно быть, зоркие. Ну, да и нам не впервой в маскарадах участвовать. Вот, пожалуйста, начал шевелиться. Сестра молча оборачивает руку нашего клиента черным матерчатым браслетом и начинает накачивать резиновую грушу. Пора на исходную позицию. Выхожу за дверь и, прижавшись к стенке, жду условного сигнала. Вот и он. Дребезжащий звонок говорит о необходимости появления врача.

— Павел Петрович? — произносит моя ассистентка, едва я вхожу в палату. На ближайшие полчаса Павел Петрович — это я. Будем знакомы.

— Вот и славненько. Напугали вы нас, молодой человек.

Оператор смеривает взглядом помещение и всех присутствующих в нем. Привязка к местности прошла. На всякий случай, традиционный вопрос:

— Где я?

— В больнице, дорогой мой, в больнице. Прямо с кладбища вас сюда и привезли. На вид — такой здоровый человек, что это вам взбрело в голову в обморок падать? Хоронили кого-то?

— Да… — шевелит губами наш «больной», — Дорогого человека.

— Понятненько. Ну ничего, ничего. С вами-то, во всяком случае, ничего существенного. Переутомление плюс солнечный удар.

— Как давление? — обращаюсь я к медсестре.

— Сто на пятьдесят.

— Ай-ай-ай, маловато. Ну ничего, пару дней полежите, встанете на ноги. А сейчас давайте заполним карточку. Имя, фамилия, отчество? — кладу перед собой грязно-отксереный формуляр. — Мелочь, но в нашем деле — мелочь решает все. Чем больше достоверности, тем больше шансов на успех.

— Красильников, Геннадий Анатольевич, — диктует оператор. Имя, скорее всего, вымышленное, а может, быть и нет, чем черт не шутит.

— Адрес?

— Самаркандский бульвар.

Проверим, дорогой ты наш, проверим. Хотя я больше чем уверен, что вешаешь ты нам лапшу на уши немилосердно. Оно, в общем-то, и понятно. Незачем всякому встречному поперечному доктору знать ни кто, ни что.

— Место работы, должность?

С местом работы тоже все понятно. Институт, название которого на трезвую голову и не выговоришь. Младший научный сотрудник. А в «Ауди», стало быть, за нами старшие научные сотрудники рванули?

— Год и дата рождения?

— 1967 год, 3 января.

Вот здесь, похоже, не обманул. Впрочем, кто его знает? С официальной частью покончено. Углубляюсь в историю болезни. Дадим время нашему клиенту собраться с мыслями, оценить обстановку.

— Доктор, а нельзя ли мне дома отлежаться?

Волнуешься? Оно и правильно. Начальство уже, наверное, с ног сбилось, тебя разыскивая.

— Дома? — не отрываясь от письма, пожимал плечами я. — Можно, конечно, и дома. Но я вам не рекомендую. Случай у вас не опасный, но запускать, тем не менее, не следует. Болезнь лучше предупреждать, чем потом с ней бороться.

В душе «пациента» борются противоречивые чувства. Если бы он мог, дал бы по уху недогадливому лекарю, выскочил в окно, и бегом-бегом докладывать начальству о случившемся. Да в том-то вся и беда, что не может он этого сделать. Средство, которое у него в крови гуляет, прежде, чем на стол наших корифеев-отравителей попало, веков пять на востоке использовалось. Им там животных для султанских зверинцев глушили. Тигр, скажем, после такой дозы еще бы неделю в состоянии нестояния находился. Так что, дня три-четыре подгибающиеся коленки и ватность во всем теле любезнейшему Геннадию Анатольевичу обеспечены.

На лице у «больного» глубокая задумчивость. Надо что-то делать. Как-то дать о себе знать. Бросаю ему соломинку:

— Вы один живете?

— С женой. — В глазах его появляется плохо скрываемая радость. Поймал, поймал. Умница ты мой.

— Наверное, надо оповестить её, где вы находитесь. А то она уже наверняка волнуется.

— Да. Если возможно, телефон…

— Телефон в другом конце корпуса. Вам самому не дойти. Если хотите, давайте номер, я позвоню.

Задумчивость на лице.

— Там новостройка. Телефон ещё не поставили. — Вяло оправдывается мой собеседник. — Если вас не затруднит, я дам вам рабочий телефон моего соседа, он передаст.

С сомнением гляжу на часы. Предусмотренный трудовым законодательством рабочий день уже подошел к концу, но будем считать, что сосед господина Красильникова работает сверхурочно.

— Ладно, — соглашаюсь я, — Давайте соседа.

Вот они, заветные семь цифр! Вот они — тройка, семерка, туз! Знаем мы этот телефончик. В служебном справочнике ФСБ видели. Он там за отделом наружного наблюдения закреплен.

— Кого спросить?..

— Петра Филипповича.

— Хорошо, — киваю я головой.

Оператор удовлетворенно прикрывает глаза. Ай да молодец! Выкрутился. Обманул фраера ушастого. Ну что ж, теперь самое время моей второй помощницы. Роль, что называется, «кушать подано». Вот она выплывает, лебедь белая.

— Павел Петрович, главврач вас к себе требует.

— Хорошо, скажите, что я сейчас буду.

Роль окончена.