Марш к морю

Однако, несмотря на эти незначительные недостатки, демонстрация имела полный успех, особенно когда дело дошло до того, чтобы развеять сомнения местного морского сообщества. Выражения лиц и испуг седых капитанов Бухты, когда они наблюдали, как небольшая шхуна с марселем, подпрыгивая, пересекает темно-синее К'Вэрнийское море, оставляя за собой кремово-белый кильватерный след, когда она плыла почти на двадцать градусов ближе к ветру, чем смог бы любой другой корабль в мире, было бесценно. И хорошо, что они должны были быть такими. Возможность плыть на одно деление компаса - всего на волосок от одиннадцати градусов - ближе к ветру, чем другое судно, означала, что более устойчивое к погодным условиям судно будет почти на четыре минуты впереди, при прочих равных условиях, проплыв всего тридцать километров. При наветренной стороне кораблю, который мог плыть не ближе, чем под углом пятьдесят градусов к ветру (что было лучше, чем любой из проектов местного производства), пришлось бы преодолеть пятьдесят два километра, чтобы достичь тридцати двух по прямой, в то время как новый проект Поэртены должен был пройти только сорок два километров, или всего восемьдесят процентов того же пробега. Это было преимущество перед путешествием на многие сотни километров, которое не мог не оценить любой шкипер торгового судна, и при этом даже не учитывался тот факт, что возможность плыть ближе к ветру, чем мог бы любой преследователь, обеспечила бы неоценимую страховку от пиратов... или что для новой установки парусов требовалась гораздо меньшая команда матросов. Эти мысли почти мгновенно пришли в голову капитанам, наблюдавшим за тем, как шхуна Поэртены прокладывает себе путь, и когда она развернулась почти на месте, аккуратно пронеслась по ветру, легла на противоположный галс и понеслась вперед со скоростью, которую не смог бы выдержать ни один другой корабль, те же самые капитаны были готовы убить ради таких собственных кораблей, как она.

Для мардуканцев маленький корабль Поэртены был чистой магией, и они относились к нему с благоговением, которое оправдывало любую вспыльчивость волшебника. В некоторых кругах могли возникнуть вопросы по поводу бесконечного запаса инноваций у людей, но, кроме двух или трех закоренелых реакционеров, в судостроительном сообществе больше никого не было. И хотя у моряков Бухты все еще были огромные сомнения в разумности - или здравомыслии - любой попытки пересечь океан, они были полностью готовы принять новую концепцию оснастки и форму корпуса, и Поэртена бессовестно использовал их желание освоить новые методы. Он был совершенно готов научить им кого угодно... до тех пор, пока его ученики соглашались записаться на это путешествие. Более чем несколько потенциальных студентов растворились в воздухе, когда он объяснил свои условия, но гораздо большее число согласилось. Не без трепета и - он был уверен - не без того, чтобы во многих случаях не утешать себя верой в то, что путешествие может никогда не состояться, но они согласились.

Он подозревал, что сильная поддержка Уэса Тила имела к этому более чем малое отношение. Как и предполагал хитрый торговец на первом заседании совета, он согласился субсидировать расходы на строительство новых кораблей в обмен на обещание Панера, что корабли и экипажи будут принадлежать ему, как только люди будут доставлены на другую сторону океана. Тот факт, что совет также согласился взять на себя треть стоимости строительства, и что верфи Тила строили их (и, таким образом, получили огромное преимущество перед конкурентами в том, что касалось новых методов и технологий, и окупили значительную часть его собственных затрат), также был фактором, конечно, но у Поэртены с этим проблем не было. Даже с учетом вклада совета в стоимость, Тил оплачивал невероятно дорогой проект, и он, безусловно, заслуживал того, чтобы получить солидную отдачу от риска, которому подвергался. Кроме того, его контакты в морском сообществе, особенно при поддержке Тарла Кама, были необходимы для набора моряков, которые понадобятся экспедиции.

Теперь пинопанец стоял на верфи, наблюдая за ходом работ, и надеялся, что кампания, которую готовили капитан Панер и мардуканские командиры, пройдет так, как планировалось.

Если этого не произойдет, то примерно через две недели у него закончится древесина.

* * *

Роджер был искренне благодарен за свои затычки для ушей, когда шел за линией стреляющих мардуканцев с Кордом. Сотрясение от каждого выстрела сдавливало грудь, что было неудивительно, поскольку большинство людей сочли бы "винтовки" легкой артиллерией.

На каждой огневой площадке находились стрелок, тренер-стажер и тренер по безопасности из людей или диаспранцев. Мишенями были очертания воина-бомана, включая занесенный топор. Многие топоры были снесены лавиной пуль за последние несколько недель, но система все еще работала. При попадании в углубленную металлическую пластину в основной зоне мишени она падала, а затем мгновение спустя снова поднималась. Попадания в другое место, даже в голову, не засчитывались.