Марс (Затерянные миры)

Печаль, гнев, замешательство и удивление сменяли друг друга, пока Хэйнс шел по галерее. Он все еще не мог прийти ни к какому решению, даже когда вошел во внутренний зал. Как же ему быть? Сдаться, как поступил Чанлер, было для него немыслимо. Если бы он вновь смог с глазу на глаз увидеть Чанлера, возможно, ему удалось бы убедить его передумать и снова начать борьбу с чужеродным существом. Для любого землянина поддержать более чем сомнительные планы Валтума было бы изменой человечеству. Звездный изгнанник планировал вторжение на Землю и распространение неизвестного наркотика, он предполагал безжалостное разрушение Игнар-Лута, когда космический корабль пробьет себе дорогу на поверхность планеты. Долг землян - остановить Валтума, если только это в человеческих силах. Так или иначе, они - или он один - обязаны остановить зародившуюся угрозу. Хэйнс был прямодушным и честным человеком, у него даже на мгновение не возникало мысли о том, чтобы приспособиться к ситуации.

Он продолжал идти еще несколько минут, все еще сжимая в руках окаменелую дубинку и размышляя над ужасной проблемой. Из-за привычки вести постоянное наблюдение за окружающим, автоматической для многоопытного космического пилота, он заглядывал в двери комнат, где под присмотром древних колоссов в чашках и ретортах бурлили неведомые химические вещества. Затем Хэйнс подошел к безлюдной комнате, где находились три огромных сосуда, которые Та-Вхо Шаи назвал Сосудами Сна. Он вспомнил слова Айхаи об их содержимом.

В порыве отчаянного вдохновения Хэйнс смело вошел в комнату, надеясь, что в этот момент Валтум случайно отвернулся или зевнул. У него не было времени для размышлений, если он собирался реализовать пришедший в голову план.

Бутыли с раздувшимися очертаниями больших амфор и на первый взгляд пустые поднимались выше его головы и тускло отсвечивали в неподвижном свете. Приблизившись, Хэйнс увидел в изгибающемся стекле свой искаженный облик, похожий на призрак надутого гиганта. В его мозгу билась только одна мысль: любой ценой он должен разбить Сосуды, а газы распространятся по Равормосу и ввергнут приверженцев Валтума - если не его самого - в тысячелетний сон. Он и Чанлер, несомненно, также уснут; и для них без эликсира бессмертия пробуждение никогда не наступит. Но это лучший выход благодаря такой жертве двум планетам будет предоставлена тысячелетняя отсрочка. Сейчас у него появилась единственная возможность, неправдоподобно, что такой случай представится еще раз.

Он поднял булаву из окаменевшего гриба, широко размахнулся и изо всей силы ударил по вспучившемуся стеклу. Раздался звон, как от удара гонга, и от вершины до днища Сосуда побежали трещины. После второго удара осколки стекла провалились внутрь с пугающим звоном, похожим на человеческий крик, на мгновение лицо Хэйнса овеял прохладный ветерок, легкий и нежный, как вздох женщины.

Он повернулся к следующей бутыли, задержав дыхание, чтобы не глотнуть газа. Она разлетелась на куски после первого же удара, и вновь он почувствовал как бы легкий вздох.

Громовой голос заполнил комнату, когда Хэйнс поднял свою палицу, чтобы ударить по третьей бутыли:

- Глупец! Этим поступком ты приговорил к смерти себя и своего соотечественника-землянина! Слова смешались с грохотом заключительного удара.

Наступила гробовая тишина, даже далекое приглушенное грохотанье механизмов, казалось, ослабело. Землянин осмотрел расколотые бутыли, а затем, отбросив бесполезный обломок своей палицы, разлетевшейся на куски, выбежал вон.

Несколько Айхаи, привлеченных шумом битья Сосудов, появились в зале. Они бесцельно и несогласованно бегали по помещению, словно мумии, приводимые в движение ослабевающим гальваническим током. Никто из них не пытался задержать землянина.

Хэйнс не мог знать, будет ли наступление сна, вызванное газами, быстрым или медленным. Ему казалось, что воздух в кавернах оставался неизменным: не чувствовалось ни запаха, ни ощутимого воздействия на дыхание. Но во время бега он почувствовал легкую вялость и сонливость. Все его чувства, казалось, опутала пелена.

По стенам коридоров клубились едва заметные испарения, и сами они выглядели иллюзорными.

Он убегал без каких-либо определенных целей или намерений и почти не удивился, когда его, словно в сновидениях, приподняло от пола и понесло по воздуху. Хэйнса словно захватил несущийся поток или невидимые облака. Мимо быстро проплывали двери секретных комнат, порталы и сотни таинственных залов. Он мельком видел колоссов, которые пошатывались и клевали носом, оказываясь в зоне действия все более распространяющейся сонливости. Затем Хэйнс оказался в комнате, где хранился окаменелый цветок на треноге из хрусталя и черного металла.