Мародер

— Смари, Миха — этот-то, с АПБ, видишь? Во-о-он за той кучей щас ныкается. Че делать-то? Может, все-таки старшого пойти позвать?

— Не, мы его сами сделаем. Ты че, забыл, почем АПБ идет? Мы с тобой за него, Андрюх, по двести пятерки самое малое поимеем, зуб даю.

— А если не сделаем. Его же, смотри — когда улицу переходить будет, валить-то надо. Раньше не подставится, вот увидишь. А тут метров двести с хорошим лихуем — ты попадешь на эти двести с первого раза? Ты себе по яйцам с первого раза не попадешь. А он че думаешь, встанет и стоять будет? Кому за расход-то отвечать — обратно мне, ты ж вон, даже без ствола приперся.

— Вот тут понта с моего обреза. Все равно из «корда» надо стрелять. Ты ПНВешку-то дай сюда, да пока давай наводись, он уже скоро высунется. Чтоб готов был. Встал, смари-ка, башкой крутит. Че, слоняра, собачек боишься… Андрюх, да я его знаю! И ты тоже знаешь! Это ж этот, как его, с углового, который весь минами обложен! Слушай, ой не зря эта чурка ночью прется откуда-то, соображаешь? Он, падла, наверняка тащит что-нибудь этакое. Все, давай короче за старшим. Он его точно прихерачит, а шмонать кого пошлют? Мы и пойдем. Давай короче, ему минут пять до улицы уже! И, смотри, не пиздани там, что узнал этого, и про АПБ — вдруг Аркашка не заметит! — уже в спину напутствовал Миха ломанувшегося к лестнице приятеля.

Ахмет осторожно высунул монокуляр из-за кучи битого бетона, осмотрел Дом базарных. Ничего нового, прошел чисто. Следующий пункт — школа, перед которой расстилалось огромное поле бывшего мемориала, окаймленное по краям руинами давно сложившихся хрущевок. Народ в школе сидел несерьезный, пулеметов у них сроду не водилось.

Караул школьный наверняка сидит с рожком на рыло, и лишнего не стратит. Если заметят, пульнут разок-другой, не больше, — пренебрежительно подумал Ахмет. — Разве что уж совсем внагляк подойти и с полчасика камнями покидаться. Только, вот, псарня сраная набежит с ходу, пройти бы их по-тихому, как этих… Ладно, пора.

Старшой, как ни готовился к появлению цели, все равно просрал первую секунду броска Ахмета через улицу. Прицельная марка СПП[34] была непривычна, подсветка сетки не работала, выверка по направлению была сбита — и если для плотного огня эти мелочи были несущественны, для снайперской очереди инструмент не годился. Но двести метров не семьсот: старшой едва не вышиб Ахмету мозги.

Нормальный пулеметчик легко взял бы его на тычок, но последний опытный в пулеметном деле человек давно уже сгнил под руинами бывшего Универмага. Впрочем, Ахмет едва их сам себе не вышиб — ощутив всем телом трассы над головой, он тут же сковырнулся, но неудачно — влип своими пятью пудами в большущий кусок плиты перекрытия и вырубился.

Сквозь нарядные концентрические круги смутно различались детали местности, в голове гудело, как зимой в дымоходе — несколько мгновений Ахмет не знал, кто он и где находится. В себя его привела щекотка — кровь с разбитого лба, обильно пропитав свитер, потекла по шее. Мысли путались, отчетливо чувствовалось сотрясение.