Мародер

Только что развязанного гражданского обвязали снова, для спуска – начало лестницы от развороченного взрывом устья отделяло метров семь-восемь. За гражданским последовал гоблин, и вскоре топот по металлическим ступеням затих в темноте провала. Ожидание малость скрасил костерок, разведенный в зданьице проходной. Перекусив, все немного осоловели, сказывались сутки, проведенные на ногах.

– Наконец-то хоть пожрали. Бля, от этого стола один дым, на хуя ты его сунул…

– Не в лес же тащ… О! Слышь? Олега! Уснул, что ли? Твой орет!

Вернувшийся гоблин доложил, что во время спуска ничего не произошло, внизу – куча металла вперемешку с бетоном, коридор – один. «Сусанин» в коридор заходил, но насколько углублялся – сказать трудно; сейчас сидит, пристегнут к лестнице, тащится – внизу теплее. Пролетов – около пятидесяти, точнее не получилось.

– Ахмет, мне надо решение принимать. Какие мысли? Ждем или сходим?

– Максимыч, а сколько у нас времени? Я так понимаю, наш бабах сверху хорошо было видно. Прилетят ведь посмотреть? Или им насрать – только к периметрам не подходи?

– Не знаю, честно скажу.

– Может, и на хуй эту спелеологию, а, Максимыч? Как я понимаю, у тебя задача – сходить, открыть, убедиться в возможности и целесообразности дальнейшей движухи. Правильно?

– Так. И что? Клонишь к тому, что вниз идти не надо?

– «Что». Выполнена работа, вот что. Внизу пусть следующие лазят. Хозяйки тут месяц ковырялись, так? Значит, вытаскали только всякие цинки-танталы. Жрачка им на хер не нужна, логично?

– О-о… Ахмет, что-то ты меня разочаровываешь. Ну, не обессудь. Я тебя тоже разочарую: то, что нужно для людей в городе, делаться будет. Любой ценой. – Максимыч мотнул подбородком в сторону снова прикорнувшего Фоменки. – Без обсуждений. И на этом закончим детство, «а может, не надо…». Давай ближе к делу. Идем, как срок пройдет, ну, помнишь, ты говорил: «Сапер вернется, доложит, потом спускается группа, и тут бабах», или все же можно сразу?

– Так горит у нас жопа или нет? Ты так и не сказал. Если даже горит, но несильно – я бы подождал. Вероятность, сам понимаешь, мала, но когда речь о твоей шкуре заходит… Ты мне дай расклад, если не очень секретно. Я и сориентируюсь.

Максимыч задумался на несколько секунд, глядя сквозь Ахмета; потормозил, вновь сфокусировался.

– Ну, коль скоро мне прямо никто не запрещал… Слушай, только не трещи потом. Подставишь.

– Можешь пропустить.

– Хорошо. В общем, никто у нас сейчас на хвосте не висит. Внаглую, имею в виду. Но информацией о резервах те, кому надо, владеют. Мы с руководством прикидывали – первые претенденты на этот кусок – 242-й учебный центр ВДВ, в Ишиме. Вторые – мы. 34-ю дивизию в расчет не берем – им не до этой тушеночной шахты сейчас. Еще из серьезных претендентов – Нижнетагильский 12-й отряд спецназа ВВ, конвойники из Златоуста и Миасса – но это уже так, в порядке перестраховки. У всех на пути хозяева, сами они, скорее всего, под контролем, да и подлетное время великовато. Но очень, – Максимыч слегка подчеркнул «очень» интонацией, – вероятно, что сейчас за нами наблюдает чья-нибудь разведгруппа.

– А как же арсенал? Этот, ГРАУ или РВСН, где-то здесь который? Его должно много народу охранять.

– РВСН. Их американцы чем-то новым выкосили. Наши ходили, смотрели – ничего не поняли. Следов боя нет, а трупов – полная шахта. С местными поговорили – те тоже ничего путного сказать не могут, только от страха трясутся. Что, думаешь, зря весь городок в Барабаш сбежал? Им показалось, что по ним бактериологическим чем-то сработали. Грех так говорить, но это наше счастье. Они эту точку не отдали бы.

– Эт точно… А ты что думаешь, чем их?

– Не знаю. Может, электроника какая-то… Не буду гадать. Но точно не бактерии – иначе вся округа сдохла бы давно. Погоди, еще отработают… Им тут население на хрен не нужно, задачи у них другие… Ладно, это уже лирические отступления. Уяснил картину?

– Да… Я так понимаю, что эту заначку надо расковыривать в самом срочном порядке. Иначе в один прекрасный день здесь сядет рота-другая с чем-нибудь сурьезным – и все. Нам останется только караваны дербанить. Ладно, понял я тебя.

– Ну и славно. Так идем или ждем?

– Да пошли. Чего там.

Идти донизу оказалось долго – больше получаса. И пыльно – теплый воздух тащил вверх массу едкой бетонной пыли, так что пришлось обвязываться на ковбойский манер. Внизу и впрямь оказалось теплее. Пыль в самом низу уже осела, позволяя дышать не через тряпочку. Ахмет, сбросив увесистую бухту шнуров, внимательно обследовал местность – вроде бы ничего. Махнул остальным: спускайтесь, мол.

– Какая сволочная штука лестница. Вроде вниз шли, а ноги как палкой били.

– Ахмет, слышь, а еще ведь подниматься.

Рослый гоблин, отстегивая «Сусанина», с насмешливой жалостью посмотрел на кряхтящих спецов:

– Злой ты человек, Альберт. Насмехаешься над старым больным человеком.

– Да какой он старый – оброс просто как дикарь. Его побрить-помыть, в комсомол сгодится.

– А я с таким удовольствием устал бы. Наверху, – не поддержал шутку Ахмет.

– А что, сапер, есть варианты?