Читаем Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире полностью

– Постарайся успокоиться, – сказал я. – Сядь и отдохни. Скоро приеду.

Я повесил трубку. Бармен взглянул на меня как на бедного, несчастного, тупого подкаблучника, понимающе кивнул и сказал:

– Сочувствую, парень.

– Давай я отвезу тебя домой, – предложил Джим.

Когда мы подъезжали к дому, я увидел, что по обеим сторонам улицы стоят машины.

– У кого-то вечеринка, – отметил я.

– Похоже на то, – согласился Джим.

– Ради бога, – проговорил я, когда мы подъехали к дому. – Ты только посмотри! Кто-то припарковался на моей подъездной дорожке. Ну разве не наглость…

Джим поставил свою машину за автомобилем нарушителя, чтобы тот не смог выехать, и я пригласил его войти в дом. Я продолжал ворчать по поводу посягательства на мое место, как вдруг входная дверь распахнулась. Это была Дженни с Колин на руках. И она вовсе не выглядела расстроенной, напротив, она сияла улыбкой. Позади нее стоял музыкант с волынкой и в килте. Боже, куда это я попал?! Потом заметил, что решетку вокруг бассейна убрали, а по воде плавают свечи. Рядом стояли несколько десятков моих друзей, соседей, коллег. И в тот момент, когда до меня дошло, что скопление машин на улице возникло из-за этих людей, они хором прокричали: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, СТАРИНА!»

Что ж, моя жена не забыла.

Когда наконец я пришел в себя, то обнял Дженни, поцеловал ее в щеку и прошептал на ушко:

– С тобой мы еще разберемся.

Кто-то в поисках мусорного ведра открыл подсобку и выпустил Марли. Пес бросился в толпу, стащил с подноса закуску из моцареллы и базилика, своей мордой задрал пару мини-юбок и уже собрался нырнуть в неогражденный бассейн. Я схватил его в момент разбега, когда он намеревался исполнить его фирменный прыжок, плашмя ложась на воду, и оттащил обратно в одиночную камеру.

– Не волнуйся, – сказал я. – Потом угощу тебя остатками ужина.

* * *

Удавшаяся вечеринка была отмечена полуночным приездом полиции, которая потребовала соблюдать режим тишины. Вскоре после вечеринки-сюрприза Марли сумел доказать, что его страх перед грозами имеет основания.

Однажды воскресным вечером я вскапывал грядки. Небо хмурилось, сгущались тучи. С недавних пор садоводство стало моим серьезным хобби, и чем лучше у меня получалось, тем больше хотелось этим заниматься. Я неспешно начал обрабатывать наш задний дворик. Пока я трудился, Марли нервно бегал из стороны в сторону, видимо, его внутренний барометр показывал надвигающуюся грозу. Я тоже почувствовал ее приближение, но мне хотелось закончить работу, поэтому решил не прерываться до первых капель дождя. Между делом я время от времени посматривал на небо, наблюдая, как за несколько километров к востоку над океаном собирались зловещие черные тучи. Марли тихо скулил, уговаривая меня оставить лопату и войти в дом.

– Спокойно, – сказал я ему. – Гроза еще далеко.

Стоило этим словам слететь с моих губ, у меня появилось новое, прежде не известное мне ощущение – что-то вроде покалывания и дрожи в затылке. Небо стало подозрительного оливково-серого цвета, и внезапно возникла духота. Казалось, будто какая-то небесная сила похитила ветер. Странно, подумал я, перестал копать и, опершись на лопату, уставился в небо. И в этот момент я услышал гулкий треск, как если бы оказался между двумя высоковольтными линиями. Какой-то особый шипящий звук наполнил окружающий меня воздух, а затем на секунду все стихло. Тут я понял: что-то не так, но времени среагировать у меня уже не оставалось. В следующую долю секунды небо стало ослепительно белым, и послышался такой мощный грохот, какого я прежде никогда не слышал – ни в грозу, ни во время фейерверков, ни на стройках. Волна от разряда сразила меня в грудь, словно невидимый враг. Когда открыл глаза, то потерял счет времени, не зная, как долго я пролежал на земле лицом вниз. На зубах скрипел песок, лопата валялась в трех метрах, капли дождя били по телу. Марли тоже лежал ничком и, заметив, что я поднял голову, храбро пополз ко мне на брюхе, как солдат, преодолевающий колючую проволоку. Подобравшись совсем близко, он забрался мне прямо на спину, уткнулся носом в мою шею и стал яростно лизать ее. Еще секунду я озирался по сторонам, пытаясь прийти в себя, и вдруг увидел, что молния угодила в телеграфный столб на противоположном углу двора и промчалась по проводу, ведущему к дому, метрах в шести от меня. Счетчик на стене обуглился.

– Быстрее! – заорал я, и мы с Марли вскочили и бросились под ливнем к двери, а вокруг нас сверкали все новые вспышки молний.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всё о собаках

Реакции и поведение собак в экстремальных условиях
Реакции и поведение собак в экстремальных условиях

В книге рассматриваются разработанные автором методы исследования некоторых вегетативных явлений, деятельности нервной системы, эмоционального состояния и поведения собак. Сон, позы, движения и звуки используются как показатели их состояния. Многие явления описываются, систематизируются и оцениваются количественно. Показаны различные способы тренировки собак находиться в кабинах, влияние на животных этих условий, влияние перегрузок, вибраций, космических полетов и других экстремальных факторов. Обсуждаются явления, типичные для таких воздействий, делается попытка вычленить факторы, имеющие ведущее значение.Книга рассчитана на исследователей-физиологов, работающих с собаками, биологов, этологов, психологов.Табл. 20, ил. 34, список лит. 144 назв.

Мария Александровна Герд

Домашние животные

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии