Читаем Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире полностью

Когда Дженни наконец выписали, она получила от врачей множество строжайших предписаний. Если она намерена родить здорового ребенка, то должна соблюдать постельный режим как можно дольше. Ей разрешили вставать, только чтобы отлучиться в ванную комнату. Раз в день короткий легкий душ, а потом снова в постель. Никакой стряпни, никакой смены подгузников, никаких прогулок за почтой, никаких тяжестей – ничего тяжелее зубной щетки (в том числе нельзя поднимать Патрика). Последний запрет оказался самым трудным для нее. Строгий постельный режим, без обмана. Врачам удалось предотвратить угрозу преждевременных родов, теперь их цель – уберечь Дженни от рецидива в течение как минимум трех месяцев – к тому времени будет тридцать пять недель. На таком сроке ребенок немного ослаблен, но полностью сформирован и способен выжить во внешней среде. Все это означало, что Дженни, по сути, обречена хранить неподвижность, словно ледник. Тетушка Анита, благослови Господь ее милосердную душу, осталась с нами надолго. Появление нового партнера для игр доставило Марли огромное удовольствие. Вскоре он приучил и тетушку Аниту поворачивать кран, чтобы оставлять для него воду.

Через несколько дней к нам пришла медсестра. Она вставила катетер в бедро Дженни, подключив его к маленькому портативному насосу на батарейках. Аппарат она прикрепила ремешком к ноге жены. Теперь насос постоянно подавал лекарства, сдерживавшие схватки, в кровь Дженни. Кроме того, на животе Дженни с помощью эластичного бинта зафиксировали огромную присоску, напоминавшую орудие пыток, с проводами, подсоединенными к телефону. Это была система постоянного мониторинга состояния беременной. Она позволяла медсестре в больнице трижды в день снимать показания пульса ребенка. Я сбегал в книжный магазин и вернулся с огромным количеством книг, которые Дженни проглотила буквально за три дня. Она старалась не терять присутствия духа, но скука и вечная тревога за здоровье своего неродившегося ребенка огорчали ее. Особенно тяжко было то, что ей, матери 15-месячного сына, запретили подходить к ребенку, брать его на руки, кормить, когда он был голоден, купать, когда он пачкался, и утешать, когда он плакал. Я клал сына на нее, когда она лежала, и он принимался таскать ее за волосы и совать пальцы в рот. Он показывал на вращающиеся лопасти вентилятора над кроватью и говорил: «Мама! Витиятлл!» Это вызывало у Дженни улыбку, но такого общения явно было недостаточно. Она понемногу сходила с ума.

Конечно, Марли постоянно навещал Дженни. На полу возле ее кровати валялась целая куча игрушек и замшевых косточек, которые Марли приносил на тот случай, если Дженни захочет поиграть и выскочит из постели. Так он и дежурил днями и ночами. Когда я возвращался с работы, тетушка Анита на кухне готовила обед, Патрик сидел рядом с ней на своем стульчике. Затем я шел в спальню и наблюдал, что Марли стоит возле кровати, положив на нее подбородок, и виляет хвостом, уткнувшись носом в шею Дженни, пока она читает, дремлет или просто смотрит в потолок, положив руку ему на спину. Я вычеркивал день за днем в календаре, чтобы она видела, как идет время, но это привело лишь к тому, что каждая минута, каждый час тянулись для нее еще медленнее. Некоторые люди были бы счастливы провести жизнь в ленивом безделье, но Дженни другая. Она была рождена для активной жизни, и вынужденная праздность невольно, шаг за шагом, разрушала ее. Она напоминала моряка, попавшего в штиль, который с нетерпением ждал хоть отдаленного намека на ветер, способный наполнить паруса, чтобы продолжить путешествие. Я старался подбодрить ее: «Через год мы будем со смехом вспоминать все это», но сам чувствовал неубедительность своих слов. Иногда взгляд Дженни становился совсем отрешенным.

* * *

Когда Дженни остался ровно месяц до окончания постельного режима, тетушка Анита собрала чемоданы и попрощалась с нами. Она прожила у нас сколько могла и даже неоднократно откладывала свой отъезд, но у нее дома остался муж, у которого, как она сама в шутку говорила, были все шансы превратиться в дикаря из-за постоянного сидения перед телевизором и чрезмерной тяги к круглосуточным спортивным каналам. Мы снова остались одни.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всё о собаках

Реакции и поведение собак в экстремальных условиях
Реакции и поведение собак в экстремальных условиях

В книге рассматриваются разработанные автором методы исследования некоторых вегетативных явлений, деятельности нервной системы, эмоционального состояния и поведения собак. Сон, позы, движения и звуки используются как показатели их состояния. Многие явления описываются, систематизируются и оцениваются количественно. Показаны различные способы тренировки собак находиться в кабинах, влияние на животных этих условий, влияние перегрузок, вибраций, космических полетов и других экстремальных факторов. Обсуждаются явления, типичные для таких воздействий, делается попытка вычленить факторы, имеющие ведущее значение.Книга рассчитана на исследователей-физиологов, работающих с собаками, биологов, этологов, психологов.Табл. 20, ил. 34, список лит. 144 назв.

Мария Александровна Герд

Домашние животные

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии