Маркиз

Понятно, что ни о каких пышных церемониях речь не шла — у нас попросту не было на них времени. Так, небольшой пир, на котором в полном недоумении собрались все, кого я хотел видеть. Там я толкнул замечательную речь о том, как всех люблю и уважаю, выразил надежду на множество славных побед, которые нас ждут в будущем, и отпустил восвояси в еще большем обалдении, чем то, с которым они на праздник пришли. Раскрывать им свой замысел не стал — слишком рано.

Став моей женой, Юлька неуловимо изменилась. Не в том смысле, что после произнесения клятв она превратилась из прекраснейшей девушки в злобную мегеру, конечно. Но статус ее поменялся, а значит, и поведение стало другим. С окружающими, например, со слугами она сделалась более властной, а со мной наоборот.

В спальне, куда я ее повел после всех церемоний, освящений и омовений, к концу которых я чуть не волком на всех рычал, меня ждала еще одна неожиданность. Нет, не девственность невесты — это-то как раз было вполне ожидаемо. Все в рамках традиций, другого нельзя было и предположить.

А вот собственная неопытность поставила меня в тупик. Я, простите за подробности, решительно не знал, как подступиться к своей супруге, чтобы не напугать ее раз и навсегда. Девиц в прошлом у меня не было — таким же, как я теперь понял, опытом, то есть полным его отсутствием, мог похвастать и оригинальный Вэнь Тай.

Как-то я иначе представлял первую брачную ночь. Мечталось — я был бы лжецом, сказав, что не думал об этом, — как освобожденная от необходимости прятать чувства Юэлян набросится на меня, едва за нами закроется дверь. Как мы примемся срывать друг с друга одежды — та еще задача, учитывая количество слоев ткани, в которые нас задрапировали для церемонии. И как наконец горячие наши тела соединяться в единственно верном принесении супружеской клятвы.

На деле же Юлька вошла в комнату, села на постель и замерла, будто из живого человека мгновенно превратилась в фарфоровую куклу. Я сбросил с себя парадный, расшитый до состояния легкой брони, халат и устроился рядом.

— Поздравляю. Теперь вы стали мужем и женой. Можете поцеловать супругу.

Шутка не зашла. То ли от моего уровня владения китайским языком, то ли от общего повисшего между нами напряжения. Я попробовал снять его, коснувшись девушки, и почувствовал, как она дрожит под всеми этими слоями одежды.

— Юэ… — протянул я, не придумав ничего умнее. — Не бойся меня…

— Мне незачем боятся своего мужа и господина, — голосом, лишенным интонаций, ответила она. — Вам лучше выйти. Сейчас придут служанки и помогут мне раздеться.

— Знаешь, с этой задачей я и сам справлюсь, — буркнул я. Напомнил себе, что в данной ситуации неверно выбранным тоном могу заставить девушку окончательно уйти в себя. Добавил, подпустив в голос интонации глубокой почтительности, смешанной с изрядной долей иронии: — И поверь, ничто не доставит мне большего удовольствия. Госпожа Юэлян, позвольте Стратегу Вэню стать сегодня вашей служанкой.

Впервые за весь вечер она улыбнулась. Робко, но искренне. Это заставило меня поверить, что я на верном пути. Одним движением скользнув на пол, я оказался у ее ног на коленях, взял в свои руки ее узкие, чуть подрагивающие кисти. И начал нести какой-то вздор.

Я прикасался к Юльке так невесомо, словно она была бабочкой, а мои пальцы могли навсегда смахнуть с ее крыльев пыльцу. Я уговаривал — она едва сдерживала слезы. Сидел у нее в ногах, а она рассеянно гладила меня по голове. Ее пальцы то сплетались с моими, то в страхе ускользали. Боги, только на то, чтобы избавить ее от одежды, у меня ушло не меньше часа! Но я не сдавался. Я же был Стратегом, черт меня дери не такие крепости брал. То есть знал, когда нужен лихой штурм, а когда — медленная, неторопливая осада.

И когда последний бастион наконец пал…

В комнате горело несколько ламп, но света было ровно столько, чтобы назвать его интимным. И в этом неверном освещении нагота моей избранницы бритвой ударила по глазам. Я не ослеп, но словно не смог вместить всю красоту девушки разом. Думал, я тут опытный и умелый, а увидев обнаженную Юэ, превратился в мальчишку.

Восприятие мое разбилось на фрагменты. Ее горящие смесью страсти и страха глаза. Дрожащие крылья изящного маленького носика. Губы, приоткрывающие блестящие зубки. Тонкий изгиб шеи, плавно переходящий в узкие, совершенно беззащитные плечи. Небольшая, с дерзкими сосками, грудь. Живот, в который, теряя над собой контроль, я уткнулся лицом.

Она вскрикнула — не от боли, а от неожиданности. Вцепилась тонкими пальцами в мои волосы и замерла на миг, как крохотный зверек, попавший в ловушку. Затем, не отпуская, потянула мою голову выше. Я скользнул губами по бархату кожи, пьянея от ее запаха. Задел губами один из сосков, вырывая из ее груди еще один вздох-стон. И наконец нашел ее губы.

Неумело, но с пылом, который заменяет опыт, мы поцеловались. Второй раз в жизни, но будто впервые. А когда разомкнули объятия спустя часы или даже дни, оказалось, что говорить ни о чем не надо. Два человека сделались одним. До самого рассвета.