Маркиз де Карабас

Вслед за новоиспеченным дворецким генерал прошел в ярко освещенный вестибюль, где его ждал Кантэн. Четыре офицера в шляпах с перьями не отставали от него.

Кантэн сразу узнал эту блистательную персону.

— Генерал Гош! — приветливо улыбаясь, он сделал несколько шагов навстречу посетителю и поспешно добавил: — Вы прибыли настолько кстати, что можете быть уверены в самом радушном приеме.

— Шавере! Черт возьми! Я знал, что мне знакомо это имя. Мы рады, что смогли быть вам полезны. Ваши слова облегчают мою задачу, ведь мы прибыли с тем, чтобы обложить ваш дом данью гостеприимства. Нет-нет! Не беспокойтесь! Не мой эскорт. Мои драгуны станут бивуаком в лесу. Обозные фургоны последуют за ними. Я прибыл просить гостеприимства, не подозревая, что буду просить его у старого друга, для себя, вот этих офицеров моего штаба и дамы, которую мы сопровождаем в Ренн. Ее экипаж сейчас въезжает во двор замка. В ее лице вы тоже встретите старого друга, признаться, еще более старого, чем я. Госпожа дю Грего де Белланже.

Заметив удивленный взгляд Кантэна, он счел необходимым пояснить:

— Так уж вышло, что ей оказалось с нами по пути. Кантэн поклонился:

— Мой дом всегда к вашим услугам, господин генерал. Но сегодня мы приветствуем вас как нашего избавителя.

— Но от чего, позвольте спросить, я вас избавил? Ах, я слышу экипаж виконтессы. Прошу извинить меня!

И, взмахнув складками своего синего плаща, генерал удалился.

Оставшиеся в вестибюле офицеры обменялись понимающими взглядами. Один из них отделился от группы и, звеня саблей, подошел к Кантэну. Это был Умберт.

— Надеюсь, вы окажете мне честь узнать меня, господин де Шавере.

Крестьянский выговор Умберта явно не соответствовал его изысканной речи и элегантному виду.

— С удовольствием, мой генерал. Добро пожаловать в Шавере.

— Благодарю вас. Позвольте представить вам моих товарищей.

Когда он завершил церемонию представления, проведенную с изысканностью, достойной придворного церемониймейстера, в вестибюль вошли генерал Гош и виконтесса де Белланже.

Откинув капюшон плаща со своих блестящих иссиня-черных волос, она торопливой походкой направилась к Кантэну, ее прекрасное лицо горело нетерпением.

— Господин де Шавере! Какое счастье не просто видеть вас, но видеть в вашем собственном замке. Такая встреча снимает бремя с моей души и притупляет боль упреков, которыми я ежедневно осыпаю себя за то, что не смогла помочь вам в его обретении. Я завидую более достойным друзьям, сумевшим сделать для вас то, в чем мне было отказано силой обстоятельств.

Кантэн поднес к губам длинные, унизанные кольцами пальцы виконтессы.

— Сударыня, если вы не даровали мне удовольствие обрести этот дом, то ваше прибытие сохранило его для меня, что почти одно и то же.

— Ах, нет! За это вы должны благодарить генерала Гоша.

— Но от чего мы вас избавили, мой друг? — снова спросил генерал Гош. — Рассказ за вами.

— Он не слишком занимателен.

Стоя в центре окружившей его группы, Кантэн кратко, без лишних подробностей, рассказал о случившемся. Полагая, что он купил Шавере, местные крестьяне пришли расправиться с ним, как обычно расправляются с покупателями национальной собственности.

— Если после нашего отъезда они снова примутся за свое, — заметил Гош, — вы сможете воспользоваться плодами нашей помощи лишь временно.

— Да, если они не решат, что отряд республиканских драгун пришел мне на выручку по чистой случайности.

— Урок был суров, — рассмеялся Умберт. — Мы разбили несколько голов ударами наших сабель.

— Сабель, — добавил Гош, — которые, благодарение Богу, больше не будут применяться в этой братоубийственной войне.

Объяснения этого туманного высказывания пришлось ждать, пока не закончился ужин, прошедший гораздо лучше, чем можно было рассчитывать, принимая во внимание его неожиданность и политические убеждения домочадцев Кантэна.

Чтобы накормить республиканских офицеров и сопровождаемую ими даму, из кладовой пришлось извлечь почти всю имевшуюся там провизию. Мартон с помощью Шарло и одного из бретонцев подала на стол, пусть непритязательный, но вкусный ужин, а Кантэн украсил его несколькими бутылками испанского вина, с незапамятных времен хранившегося в погребе замка.

Когда с едой было покончено и грубоватые республиканцы из свиты Гоша под влиянием винных паров стали утрачивать внешний лоск, виконтесса попросила разрешения удалиться. Кантэн вскочил из-за стола, чтобы проводить ее. Гош поднялся вместе с ними.

Оставив остальных за столом под опекой Шарло, виконтесса и двое мужчин прошли в «павлиний» салон, где в канделябрах уже горели свечи, а в камине пылал яркий огонь. Виконтесса, высокая, гибкая, в коротком, наподобие мужского, золотисто-коричневом жакете, с восхитительной грацией двигалась по прекрасной комнате, где зеленые, голубые и золотые тона украшавших ее гобеленов повторялись в парчовых портьерах окон и в мягком обюссонском ковре на полу.

— Похоже на покои в Версале, — сказала виконтесса. Гош, знакомый с Версалем не дальше конюшни, улыбнулся в знак согласия.