Маркиз де Карабас

— Вы так полагаете? Когда вы встанете перед взводом стрелков, вам придется изменить свое мнение.

Не удостоив шевалье ответом, Констан тронул коня. Поток людей, постепенно разрастаюсь, двинулся за ним.

Тэнтеньяк вопросительно посмотрел на Кадудаля. Лицо шуана было серым от гнева, но он только беспомощно опустил плечи.

— Видит Бог, — простонал он, — с таким же успехом вы могли бы попробовать вычерпать реку руками.

Глава V ДИВИЗИЯ ГРУШИ

Последствия, как ни прискорбны были они для Тэнтеньяка, оказались все-таки менее тяжелыми, чем он опасался. Этим он был обязан Кадудалю и его морбианцам. По численности они составляли половину сил шуанов и не только, сохранили верность своему предводителю, но и призывали к верности остальных. Вскоре обнаружилось, что за Констаном последовало меньше четырех тысяч; таким образом у Тэнтеньяка осталось от шести до семи тысяч человек.

Стоя на обочине аллеи, шевалье уныло наблюдал за уходом мятежников. С ним были Кантэн и три предводителя шуанов, но ни одного члена штаба.

Гиймо, чем отряд поредел более других, несмотря на все его усилия остановить дезертиров, изливал бессильный гнев в нескончаемом потоке проклятий.

Перед тем как уехать, Констан обратился к шевалье с последними словами утешения. Упоминание о взводе стрелков помогло ему проглотить угрозу Тэнтеньяка. Однако, переварив ее с военной точки зрения он почувствовал, что его уверенность в оценке шага, на который он решился, несколько поколебалась.

— Завтра, когда я вернусь, Тэнтеньяк, вы простите меня.

Суровый взгляд шевалье послужил единственным ответом на слова господина де Шеньера. Кадудаль был менее сдержан, и его ответ высокородному бахвалу излил все презрение, которое тот, по мнению шуана, заслужил сполна.

— Если ты совершишь еще одну ошибку и вернешься, то увидишь, какое прощение мы тебе приготовим.

Не удостоив шуана вниманием, Констан предпринял еще одну попытку помириться с Тэнтеньяком.

— Кроме этих парней с приведу с собой вандейцев. Подумайте, какая сила тогда будет за нами. Если вы подождете меня до полудня, у нас хватить времени поспеть в Плоэрмель к сроку.

— Ваши слова лишний раз подтверждают, насколько вы глупы, — сказал Сен-Режан. — Если бы эти скоты были понятливый, ни один из них не сделал бы и шага вместе с вами.

— Я со своей стороны обещаю вам, — наконец, заговорил Тэнтеньяк, — если вы вернетесь живым, я отдам вас под трибунал и позабочусь, чтобы вас приговорили к расстрелу.

Гиймо услышал последние слова командира и дал волю душившему его гневу.

— Чего ждать? Проклятый интриган, я положу конец твоим шутовским выходкам.

Он вытащил из-за пояса пистолет и прицелился. Здесь бы и конец безумной авантюре, а вместе с ней и Констану, если бы Кантэн не схватил Гиймо за руку и не поднял ее верх, благодаря чему он выстрелил в воздух.

Звук выстрела остановил шуанов. Те из них, кто догадался, что он означает, с угрозами подались назад, однако Констан удержал их и, развернув коня, прикрыл группу Тэнтеньяка, а шуанам жестом приказал продолжать путь.

Затем он взглянул на Кантэна и Кадудаля, которые пытались унять бушевавшего Гиймо. На его хмуром лице появилось удивленное выражение.

— Я ваш должник, господин де Морле. Справедливости ради признайте, что я отнюдь не стремился к этому.

Кантэн не ответил ни словом, ни взглядом, и Констан, наконец, медленно направил коня вдоль двигавшейся по аллее узкой колонны.

Когда последний мятежник скрылся в клубах пыли, Тэнтеньяк отослал троих предводителей готовить людей к выступлению.

— Я не стану дольше задерживаться. Надо мне было послушаться вас, Кантэн, и не приходить сюда. Это место принесло нам несчастье. Однако, хоть нас и стало меньше из-за предательства, мы должны быть достаточно сильны и выполнить то, что нам поручено. По крайней мере, мы должны попытаться больше не задерживаться. Как только люди поедят, мы выступаем. Позаботьтесь об этом.

Едва они поднялись на террасу, стайка дам обступила их и засыпала вопросами о случившемся.

— Мятеж, — холодно ответил Тэнтеньяк. — Мятеж, возглавленный недоумком, которого я по собственной глупости принял вчера в свой штаб.

Перед Тэнтеньяком остановилась госпожа де Белланже, за ней, всем своим видом давая понять, что готов в случае необходимости прийти к ней на выручку, высился ее супруг.

— Но, шевалье, — воскликнула виконтесса. — Он поспешил помочь вандейцам. Как можно обвинять его за это?

— Можно, сударыня, — отбросив церемонии, Тэнтеньяк отвернулся от хозяйки замка и добавил: — Господа, через час мы выступаем. Я должен просить вас быть готовыми к этому времени.

Виконтесса пришла в ужас:

— Через час? У вас почти не остается времени на обед. Виконт присоединился к ее протестам:

— Но почему, шевалье? К чему такая спешка? У нас еще есть время.

Нервы Тэнтеньяка не выдержали.

— Таков мой приказ, — резко сказал он и вошел в дом.

Кантэн было последовал за ним, но Белланже бесцеремонно схватил его за руку.

— Что на него нашло? Уж не вы ли тому виной?

— Ему не по вкусу воздух Кэтлегона, — сухо ответил Кантэн. — Он оказался не слишком здоровым.