Маркграф из Преисподней

— Чёрт, какое великолепие! — восхищался он, разглядывая скакуна со всех сторон. — Почему я не в курсе, что мы делаем таких⁈ Это что, прототип нового поколения?

Он протянул руку, чтобы поглядеть зубы, так что пришлось схватить его за руку.

— С ума сошёл⁈ Оттяпает по локоть!

Николай опасливо отступил, спрятав руки за спину. Морс насмешливо заржал, приподняв губы, так что стали видны острые клыки. Парень цветасто выматерился.

— Это не наше производство, — сказал я. — Других таких здесь нет. Раздобыл по случаю.

Николай насел с расспросами, где взял, но я напомнил, что нас ждут.

— Ладно, но потом расскажешь! Я не отстану!

Лошадей погрузили в отдельный вертолёт с шестью винтами, выглядевший как грузовой вагон. Когда мы разместились в коптере, егеря тоже заняли свои места, и машины начали одна за другой подниматься в воздух. Работали они почти бесшумно, однако воздух вокруг дрожал и вибрировал, как над раскалённой гоночной трассой.

Я ждал этого полёта ещё и потому, что хотел посмотреть, что находится за пределами поместья. Когда мы взлетели и, развернувшись, направились на север, стало видно, что за крепостной стеной, густо усаженной орудиями, расположен мегаполис! Тянулся он до самого горизонта, но небоскрёбы начинались километрах в десяти от периметра, поэтому их и не было видно из дворца. Мы неслись над улицами, площадями, монорельсами и переплетающимися дорогами, ныряющими в тоннели, мостами, изогнувшимися подобно спинам разъярённых хищников, и почти прямыми, тянувшимся на сотни метров через блестящую, как ртуть, реку. Затем шёл район высотных зданий, отражавших клонившееся к закату медово-медное солнце.

Спустя минут двадцать лёта постройки стали ниже и реже, а потом я увидел ещё одну крепостную стену, гораздо выше и толще той, что окружала поместье. Она тоже была утыкана множеством орудий, башен и так далее — надёжный рубеж марки, которой я теперь владел.

За стеной начинался густой лес. Он походил на колышущееся море, и конца ему не было видно. Вертолёты летели над ним, словно пузатые чайки над тёмно-зелёными волнами.

— Что за лесом? — спросил я Николая.

— Пустошь, — ответил он. — Демилитаризованная зона. А дальше — Бундесрат.

Спустя несколько минут вертушки начали снижаться. Казалось, внизу нет ни пяди свободного от деревьев места, но вскоре кроны будто раздвинулись, и я увидел поляну, скрытую до этого верхушками раскидистых сосен. Мы опустились в высокую траву, и люки коптеров открылись, превратившись в трапы.

Отстегнувшись, мы спустились и встали на краю площадки, дожидаясь, пока егеря выведут коней. Я сразу понял, почему на охоте использовали этих животных: толстые деревья стояли так плотно, что никакой транспорт просто не проехал бы по лесу.

Кони, которых спускали по широким трапам охотники, тоже не были обычными. Могучие и приземистые, они бугрились мускулатурой, рельефно проступавшей под лоснившейся блестящей шерстью. Явные модификанты. Животное Николая было поменьше — вроде моего Морса. Остальные раза в полтора превосходили обычную лошадь.

Отряд двинулся через лес под предводительством Фёдора. Воздух полнился разнообразными звуками: шелестом листвы, щебетом невидимых в ней птиц, пронзительными и тревожными криками животных, а также постоянным скрипом стволов, которые раскачивал гулявший в кронах ветер.

Ехать пришлось долго — не меньше получаса. Наконец, Фёдор поднял руку, показывая, что мы добрались до места, и спешился. Мы с Николаем тоже слезли с коней.

— Это произошло здесь? — спросил я, осматриваясь.

— Да, — ответил Николай, направляясь к начальнику загонщиков. — Вот тут лежал ты, — он указал на мох, из которого торчал толстый корень сосны с ободранной в одном месте корой. На нём виднелись бурые засохшие капли. Очевидно, тут я головой и приложился. — А здесь — отец, — брат ткнул пальцем в другую сторону, где успевшая за шесть дней распрямиться трава была буквально залита кровью.

— А следы? — спросил я. — Где они?

Николай кивнул Фёдору, и тот сделал знак одному из егерей подойти. Тот поспешно приблизился и поклонился нам с братом.

— Сейчас следов уже осталось немного, — проговорил он. — Однако разглядеть их ещё возможно, — мужик вдруг опустился на землю, опершись о неё всеми четырьмя руками, и сильно втянул ноздрями воздух. — Даже запах зверя стоит, — добавил он, прикрыв глаза так, что остались только щёлочки. — Такое амбре за шесть дней не выветрится!

— Макар следопыт, — пояснил в ответ на мой вопросительный взгляд Николай. — Один из лучших в империи.

— Благодарю, Николай Дмитриевич, — проговорил снизу охотник. — Вот след, если хотите поглядеть. И вот ещё один. Здоровенная тварь их оставила! Никогда таких прежде отметин не встречал.

Он раздвинул траву, и я, присев, рассмотрел огромный отпечаток раздвоенного копыта. Мда-а… Судя по нему, мы с отцом встретили просто гигантского кабана! Метра полтора в холке, не меньше.

— Можно его выследить? — спросил я, вставая.

Следопыт кивнул, но малость неуверенно.