Марк Твен

Уолт Уитмен (1819–1892) создал свою высоко патетическую, гневную и поэтическую книгу «Листья травы» (1855) в канун больших исторических событий. Стихи, собранные в этом сборнике, рождены в предгрозовой атмосфере начинающейся революционной борьбы. «Рабство и гнет, произвол и насилие повсюду» вызывают в душе Уитмена не только «безмерный стыд» («Песни о самом себе»), но и ненависть к «шакалам»-работорговцам, презрение к их «свирепой крикливой злобе», готовность пустить в ход «кремневое ружье», которое стоит наготове в углу хижины поэта. С библейской эпичностью воспевает Уитмен раба на невольничьем рынке как «множества жизней источник», «начало многолюднейших штатов и богатейших республик» как «чудо», для создания которого «земля готовилась миллиарды веков» («Я пою электрическое тело»).

Поэзия «гордого, свободного, смелого американского гиганта» (слова Майкла Голда об Уитмене) имела огромное значение в формировании духовного облика американцев. Уитмен широко раздвигает горизонты перед человеком, показывает безграничность его творческих возможностей, славит тружеников всех профессий («Вы, рабочие и работницы наших штатов, владеете чудесной и мощной жизнью…»), воспитывает в них сознание гордого человеческого достоинства. И в то же время настойчиво и гневно требует от них энергичных революционных дел.

«…Молодые американцы, механики, фермеры! Долго ли вы намерены жить в подчинении у трехсот пятидесяти тысяч рабовладельцев, терпеть их шпионство и террор? Или вы тоже их рабы?» — саркастически спрашивает Уитмен в памфлете «Восемнадцатые выборы президента» (1856). И ставит дилемму: «Либо вы уничтожите рабство, либо рабство уничтожит вас!»

В публицистике и поэзии Уолта Уитмена объединяются и находят выражение лучшие боевые традиции прогрессивной американской литературы: органическая и неразрывная связь с реальной жизнью, защита идей социальной справедливости.

Таким было литературное наследие, которое получил молодой Марк Твен от своих предшественников и старших современников.

* * *

Купер, Уитмен, Лонгфелло, Лоуэлл были одними из первых американских художников слова, обратившихся к устному народному творчеству американцев — индейцев, белых, негров.

Середина XIX века оказалась тем временем, когда устное творчество народа, особенно юмористическое, становилось достоянием литературы. Этому процессу в большой мере способствовал Марк Твен.

В. И. Ленин определял фольклор как художественные произведения о «чаяниях и ожиданиях народных», как искусство, «важное для изучения народной психологии», «многовековое творчество масс», которое «отображает их миросозерцание в разные эпохи»[25].

Возникновение устных сказаний в среде белого населения Америки связано с трудом трапперов (ловцов пушного зверя), лесорубов, плотовщиков, следопытов.

В поэтическом творчестве белого населения США много черт, свойственных эпическим сказаниям аборигенов американского материка.

Титаническая борьба человека с природой, древние языческие верования породили в индейском поэтическом творчестве героический эпос с присущим ему фантастическим преувеличением. Гигантские метафоры, гигантские образы становятся характерной чертой и устного творчества европейцев на американском континенте.

Первые следопыты, первые американские охотники героизируются народом как титаны, мощь которых превышает силу природы. Дэниел Бун (прообраз куперовского «следопыта», «зверобоя»), охотник-траппер Джим Бриджер, действующий в народных сказаниях еще тогда, когда на материке водились бизоны, совершают невероятные подвиги.

Постепенное развитие страны меняет характер этих сказок. В начале XIX века из героических они превращаются в герои-комические и просто комические. Процесс этот вскоре захватывает весь американский фольклор, главным художественным средством которого становится юмор. Социальной основой, рождающей юмор, является неравномерность развития США, наличие различных социальных укладов в стране, несоответствие между сознанием человека XIX века и девственной природой нетронутых земель, куда попадал пионер.

В начале XIX века города восточных штатов уже превращались в крупные промышленные центры, а Невада и Калифорния таили в своих недрах еще неведомые богатства; чопорная «цивилизация» восточных штатов и пуританизм буржуазной морали создавали «железный кодекс» общественного поведения где-либо в штате Коннектикут, а на линии фронтира все эти «законы» казались смешными и нелепыми[26].

Из столкновения понятий разных социальных укладов рождался юмор. Напряженная борьба с природой и победы над ней давали право на задор, на уверенность, рождали желание почувствовать себя гигантом («О-го-го! Я почесываю голову молнией и убаюкиваю себя громом!»), а привычная недавняя жизнь, проведенная где-либо в сонном провинциальном Солсбери, заставляла с опаской поглядывать на разбушевавшиеся стихии. Иногда «сын молнии и мрака» оказывался трусом. Так наряду с героическими сказаниями рождался «хвастовской жанр».