Марк Мидлер. Повесть о фехтовальщике

Я спросил Марка: если бы на фехтовальной дорожке возникла ситуация, проигрышная для него, но понимал бы это только он, признался бы он?

– Нет. Это не мое дело. Это дело судьи.

– А как же принцип честных игр, ради которых меньше века назад возрождены Олимпийские игры? А колоть противника запрещенным приемом, например, захватывая его рапиру свободной рукой?

(Я задал этот вопрос, зная и понимая, что есть запрещенные приемы, ставшие разрешенными, а есть – оставшиеся за границами правил. Когда-то были запрещены, в частности, на рапире флеш-атака и уколы в спину. И наоборот, бойцы пользовались – во всяком случае в настоящих дуэлях и в некоторых странах – отбивом клинка противника невооруженной рукой. Но в современных регламентах спортивного фехтования невооруженная рука лишена таких прав).

Если быть точным, в 1624 году Фабри, знаменитый итальянский аналитик фехтования из Падуи, добавил к технике фехтования в своем трактате, посвященном поединкам на холодном оружии, применение невооруженной руки.

Этому ныне запрещенному приему некоторые тренеры учат и сейчас – и не только зарубежные.

Я четыре раза в жизни фехтовал в тренировочных боях против многократной чемпионки мира и Олимпийских игр Галины Гороховой. Каждый раз в ближнем бою она наносила мне укол справа, одновременно защищалась левой невооруженной рукой.

Давид Тышлер рассказал мне, как на одном из первенств мира Горохова получила рану в невооруженную левую руку. Ей срочно зашили рану, перевязали. Она вышла на дорожку и выиграла первенство мира. Ей дали орден Трудового Красного Знамени. За то, что героиня, раненая, с окровавленной рукой, стала чемпионкой мира. Но ее-то ранили, потому что она защищалась левой рукой, что правилами не разрешено. Между тем этому учили…

Но мы сейчас не о запрещенных приемах, а о Марке.

Марк не практиковал подобные приемы, моментально ловил их у противников и тут же обращался к судье, что заведомо напрягало многих арбитров (своими возражениями, вполне компетентными, он ставил под сомнение судейский авторитет). Но он не просто спорил с арбитрами. Пожалуй, можно сказать, что он вообще с ними не спорил, он психологически с ними… фехтовал. Получалось, что в каждом бою у него было минимум два противника – соперник и арбитр.

И это понятно: Марк как фехтовальщик был первым золотодобытчиком в новейшей истории фехтования в России, ему победа доставалась особенно тяжело, как первому. Были случаи, когда ему приходилось вступать в борьбу по поводу истолкования одной и той же фехтовальной фразы против двух арбитров – бокового и главного.

То же происходило, когда Марк поменял статус действующего спортсмена на должность тренера. Схватки с судьями стали, пожалуй, даже более ожесточенными, что снискало ему репутацию уникального скандалиста, пытающегося вырвать победу глоткой, высокомерного маэстро, издевающегося над судьями, иронизирующего над арбитрами так же, если не более беспощадно, как над своими учениками.

Думаю, что в определенной степени Марк в этом был солидарен с тренером сборной команды Советского Союза по хоккею Виктором Тихоновым, воспитанники которого принесли стране множество золотых медалей. Тихонов был убежден в том, что «все забывается, оскорбления, обиды… Не забывается только конечный результат. Результат царит над спортом. Итог состязания правит бал. Золото на груди – абсолютная доминанта».

Насколько я могу судить по услышанному от окружающих, особенно им досаждало то, что Мидлер добавлял в свои беседы с близкими и не близкими беспощадную иронию. Разговаривал, как фехтовал – искони рапира, которой он владел лучше многих, служила в истории человечества орудием не убийства, а иронизирования над противником при помощи клинка. Так вот, Марк общался, как фехтовал на рапире. Можно ли дружить с человеком, который постоянно наносит тебе уколы?

Интересно, что при ироническом, почти оскорбительном обращении с людьми многие приходили к Марку за советом. В том числе и люди, которые никак от него не зависели.

Раздается звонок в дверь. Пошел открывать. В двери тетя Альвина, наша соседка, латышка.

– Марк Петрович дома?

– Да.

Видя на моем лице вопросительное выражение, тетя Альвина неуверенно поясняет:

– Я хотела бы посоветоваться с вашим братом.

Почему она пришла за советом к Марку? Он – доктор? Учитель? Раввин? Пророк? Мудрец?

Брат оборачивается к нам от телевизора. Идет футбольный матч, и Марк не скрывает досады, что его отвлекли.

Старушка робеет окончательно, но (похоже, обращается к Марку не впервой) преодолевает робость:

– Марк Петрович, вы хороший совет мне дали, помните?

Брат, судя по его виду, или не помнит, или не придает этому значения, но старушку это не останавливает:

– Марк Петрович, – начинает длинно объяснять Альвина, – у меня внук восьми лет там, у дочери в другой квартире, сидит дома. Родители уехали на три недели, я там у него дежурю, не знаю, можно ли его выпускать на улицу: движения автомашин у дома почти нет, но мало ли что? А я больна часто и валяюсь с температурой, не в состоянии его сопроводить.