Марк Красс

В кромешной тьме Эномай, а вслед за ним и весь отряд, благополучно спустились к подножию вулкана. Оставшийся наверху человек спустил связанное и обмотанное материей оружие.

Когда небо на востоке начинало краснеть, гладиаторы подошли к римскому лагерю. Легионеры Клавдия спали спокойным сном. Бодрствовала лишь охрана со стороны ведущей наверх тропинки. Там римляне выкопали ров (что было крайне трудно на каменистой почве), насыпали огромный вал и поставили частокол из заостренных кольев. Но враг пришел с другой стороны, совершенно не укрепленной и почти неохраняемой.

Стража, конечно же, выставлялась везде, но на тропинке, ведущей в лагерь гладиаторов, Клавдий поставил лучших воинов. Поскольку таковых было немного, на противоположную сторону отправились нищие плебеи, многие из которых впервые взяли в руки оружие. Проклиная службу, они собирались в одном месте и играли в кости или спали. Все старания Клавдия Глабра и его центурионов приучить их к дисциплине ни к чему не привели. Теперь сон горе-легионеров дорого обошелся Клавдию и Риму.

Беспрепятственно гладиаторы проникли в римский лагерь. То, что происходило дальше, трудно назвать битвой: воинов Клавдия резали, словно жертвенных овец.

Стоны раненых и душераздирающие предсмертные крики разбудили лагерь, но ополченцы даже не помышляли о сопротивлении. Неопытные воины, недавно грозившиеся переловить рабов, словно зайцев, были явно не готовы к их неожиданному нападению. Одни, объятые ужасом, как парализованные сидели и ждали, пока их настигнет смерть. Другие, позабыв об одежде и оружии, бежали подальше от страшного места. Некоторые из них очутились на вершине Везувия в оставленном гладиаторами лагере. Лишь отдельные группы ветеранов Мария и Суллы оказали сопротивление рабам, но в силу своей малочисленности не смогли повлиять на ход бойни.

Сигнумы с изображением волков, медведей, соколов – знамена когорт Клавдия – остались лежать на политой кровью земле. Их топтали и рабы, и объятые ужасом легионеры. После победы знаки римских когорт собрали гладиаторы и присоединили к своим трофеям.

Публий Вариний

После блестящей победы у Везувия имя Спартака стало известно далеко за пределами Кампании. Рабы всех национальностей поверили в счастливую звезду фракийца и потянулись к нему из многих областей Италии. Их отлавливали поодиночке и толпами, распинали на крестах, заковывали в кандалы и бросали в эргастулы[20], но все же многие беглецы добирались до цели.

Сразу после победы над Клавдием к Спартаку присоединились окрестные пастухи. Они пригнали огромные стада овец и табуны лошадей. Так у гладиаторов появилась конница, без которой их войско не могло сравняться с римским.

Поле боя у вулкана осталось за Спартаком, но стоять здесь лагерем не имело смысла: местность опустошена, способные держать меч рабы уведены. Спартак неторопливо, как властитель края, направился на юг. В пути гладиаторы навещали виллы и поселения колонистов, забирая там по праву сильнейшего все ценное и привлекая в свое войско новых рабов. Ежедневно из главного лагеря рабов уходили конные и пешие отряды и рыскали в поисках добычи.

Однажды на исходе ночи небольшой отряд гладиаторов приближался к очередной вилле. На этот раз вел его сам Спартак. Вдруг гладиаторы заметили, как из огромного дома, который они собирались посетить, показался человек и торопливо пошел им навстречу. Отряд остановился, а человек быстро приближался. Рабы различили в сумраке, что это женщина.

– Спартак, милый мой Спартак! – воскликнула она и, протягивая руки для объятий, подбежала к фракийцу.

Воины Спартака, опасаясь нападения, закрыли его своими телами, но тот оттолкнул их и шагнул вперед.

– Мирина, дорогая, я не верю своим глазам!

Смеясь и плача одновременно, женщина бросилась на шею Спартака.

– Так мечтала увидеть тебя хотя бы еще один раз, мой любимый муж! Теперь мои мечты сбылись – я могу умереть спокойно.

– Мирина, не говори о смерти в самые счастливые минуты моей жизни. Только ради этого мгновенья стоило бежать и начать войну с Римом, – Спартак смахнул невольную слезу. – Но почему ты оказалась здесь ночью?

– Сердце подняло меня с постели и повело навстречу тебе.

– Ах да, я забыл о твоем великом даре.

– Спартак, – вмешался в разговор Крикс, – я разделяю твою радость, но небезопасно долго стоять на открытом месте. Светает в этих краях быстро.

– Да, да, идем, – вернулся на землю Спартак. – Мирина, а чья это вилла?

– Марка Лициния Красса.

– Это у него ты была в рабстве?

– Да.

– Ну, погоди, проклятый богач! Ты заплатишь мне за все!

– Не надо, дорогой. Не причиняй вилле ущерба без нужды. Управляющий Красса очень хорошо обращался с рабами. Мы пользовались полной свободой в пределах имения и даже могли зарабатывать деньги. Я надеялась когда-нибудь накопить на выкуп и получить волю. Я довольна, что попала на виллу Красса, а не к кому-то другому.

– А как же мужчины?..