Марк и Эзра

– Допустим, но кто же придумал такой хитрый план?

– Кое-кто, – неопределенно сказал Кауфман и снова бросил взгляд за левое плечо.

– И в чем же суть плана, по-твоему? – ссе тем же саркастическим тоном интересовался Эзра.

– В том, чтобы ты пришел сюда, вскрыл хранилище и использовал часы. Это ведь он научил тебя менять облик, это он дал тебе ключ.

– Зачем это кому бы то ни было? Что в этом такого важного?

– Это подразумевает, что я нарушу слово. Понимаешь? – будто бы ребенку, не понимающему очевидных вещей, втолковывал Кауфман.

– Ну, как всегда, дело-то, оказывается, в тебе. Кругом враги.

– Именно.

– Марк, – задумчиво сказал Эзра. – Ты же хотел изменить мир. Как так получилось?

– Что получилось?

– Не юли, ты все понял. Почему вместо того, чтобы делать мир лучше, ты размениваешься на какие-то интриги, вечную борьбу. Сидишь в лавке, не выходя наружу, как вампир какой-то? – с неподдельной тоской в голосе спрашивал Эзра. – Ты просто сошел с ума. Давным-давно.

– Думаю, так бывает у всех. Ты идешь на компромисс с собой, оправдываешь средства целью, а потом одно тянет другое. Копится ком каких-то странных глупостей. И ты уже занят спасением своей задницы, а вовсе не борьбой за свою мечту. Знакомо? – Марк вздохнул, подумал, потом продолжил: – Я не могу изменить мир, понимаешь? Я застрял в вечной борьбе со своими бесами, с которыми совладать, очевидно, неспособен. Я даже с собой справиться не могу, Эзра. Я сотни раз пытался. Но я не могу. Для того чтобы получить иной результат, мне самому нужно измениться. Но я закостенел. Один и тот же результат, раз за разом. Я просто не могу.

– И поэтому ты решил мобилизовать паренька из приюта, – горько усмехнулся Эзра. – И говоришь, что я сам оказался в таком дерьме? Что ты тут ни при чем?

– Я не так сказал. Я имею к этому отношение. Но то, где ты оказался, – результат твоего выбора. Проблема не решается на том уровне, на котором она создается. Ты можешь вечно бежать и пытаться все исправить, но в итоге окажешься на моем месте. Ты повторяешь мой путь, чего мне бы ни хотелось.

– Не повторяю я твой путь! – взбесился Эзра. – Меня достали эти сравнения! Я не ты!

– Как сказать, – вздохнул Марк. – Я бы очень этого хотел.

– Да ты вообще много чего хотел! Вот зачем ты меня вытащил из приюта?!

– Я понял, что не смогу изменить мир, – пожал плечами Кауфман. – Думал, что ты сможешь.

– Да с чего бы?!

– Не знаю. Но я и сейчас так думаю. Если кто-то может, то это ты.

– Так я приманка, план или попытка изменить мир? – борясь с желанием загибать пальцы, усмехнулся Эзра. – Что я такое-то?!

– И то, и другое, и третье, – вздохнул Марк. – И не только.

– Вот здорово, – скривился Эзра.

– Послушай. Это прозвучит странно, но я просто такой. За всю мою длинную жизнь я утвердился в определенных рамках. Понимаешь? Я не могу по-другому. Так работает мой мозг, я так устроен. Я никогда уже не смогу измениться. Неужели ты не понимаешь? Я исчерпан, Эзра. Я обречен вечно наступать на одни и те же грабли!

– О, кстати про грабли. А сколько было таких, как я? Валентайн ведь тоже был твоим учеником, да? Эксперимент номер сто пятьдесят? Я закончу так же, как он?

– Ты закончишь так, как решишь закончить, – даже не восприняв вопрос всерьез, отмахнулся Кауфман.

– Ой, оставь это для тренеров личностного роста. – Эзра помолчал. Потом спросил разочарованно: – Неужели ты выстрелишь?

– Да. Я дал слово. Ты бы на моем месте…

– Я не на твоем месте! – прокричал Эзра.

– Нами всегда будет управлять то, что мы отрицаем, и то, что мы не осознаем, – грустно произнес Марк.

Эзра развернулся и уверенно шагнул к часам. Щелкнул арбалет. Что-то полыхнуло невыносимо ярким белым светом.

Эзра с удивлением понял, что не ранен, но что-то жжется под кофтой. Он сунул руку под одежду и нащупал амулет. Ту самую безделушку для доверчивых туристов, которую Генри когда-то давно привез ему из Южной Америки. Амулет рассыпался под пальцами правой руки.

Все еще ослепленный, Эзра на ощупь нашел постамент, а потом и часы. Левой рукой он схватил их и поднял. Не зная, как именно ими пользоваться, перевернул.

Мир наполнился звуками. Ни один из них нельзя было вычленить из общего потока. Вокруг что-то мелькало, вращалось. Эзра присмотрелся и различил знакомое лицо. Повернул часы набок, вращение остановилось. Он понял, как пользоваться часами, и улыбнулся. Посмотрел на руку: на кисти появилось черное пятно.

Эзра снова перевернул часы, отматывая время. Посмотрел на кисть. Пятно, кажется, увеличилось. Наконец он нашел нужный момент и остановил поток.

Эзра смотрел на себя в тот самый момент, когда украл кольцо. Он улыбнулся, а потом изо всех сил зажмурился, вдруг осознав, что не может повлиять на ситуацию. Он может смотреть на себя, но изменить этот момент не может. Из-под век, несмотря ни на что, все-таки пробились слезы. Эзра долго стоял, чувствуя, как слезы бегут по щекам, и не зная, что делать дальше.