Марк Бернес в воспоминаниях современников

Я нисколько не удивился, когда Марк явился ко мне среди ночи, без звонка и предупреждения.

Бросив мне идею «Парней», Бернес не стал придумывать песню за меня. Наступили тяжелые времена: я поднимался чуть свет по телефонному звонку Бернеса, в течение дня он непременно раз, а то и два наведывался ко мне собственной персоной; поздней ночью я не мог заснуть — знал, скоро будет звонить заказчик-мучитель.

Я попытался скрыться от атак Бернеса в подмосковном доме отдыха и там тихо поработать. Кончалась зима 1957 года, были сильные снегопады, дороги замело настолько, что разладилось снабжение дома отдыха, и директор объявил, что отдыхающим предстоит зимовка. Одна лишь машина пробилась сквозь сугробы. Конечно, за рулем ее был Бернес.

Сорок пятый вариант песни показался мне более или менее удачным. Мы с Марком решили вдвоем поехать в Ленинград к В. Соловьеву-Седому, но композитор как раз объявился в Москве ^{39}.

Он только что закончил работу над музыкой к двум фильмам и собирался отдыхать. Но Бернес взялся за него. Он не давал бедному Василию Павловичу выйти из номера гостиницы, тянул к пианино.

Соловьев-Седой написал два варианта музыки и увез их в Ленинград. Бернес преследовал композитора, спел у него дома на Мойке оба варианта, выбрал один и буквально вырвал его у Василия Павловича, еще не выяснившего для себя, какой вариант более удачен.

Бернес спел «Парней» впервые во время Московского фестиваля молодежи и сразу сделал песню знаменитой.

Если собрать все песни, пущенные в жизнь Марком Бернесом, убедишься в четкости его линии. Он искал себя в стихах товарищей. Он пел о главном.

Из моих песен Бернес пел «Воспоминание об эскадрилье „Нормандия“» на музыку М. Фрадкина, «Воспоминание об Алжире» В. Мурадели и другие… ^{40}

И каждый раз на подготовку уже сочиненной поэтом и композитором песни уходили недели и месяцы.

Манеру исполнения песен, отсутствие у Бернеса привычных вокальных данных не раз атаковали — главным образом администраторы от искусства. Любая расколоратуренная пошлость была им ближе этого честного, почти речитативного рассказа о жизни, который обманчиво утешал аудиторию: все так могут петь. Сейчас этот жанр уже перегнут в другую сторону, и о бернесовском исполнении вспоминают, как о высшем благе, как о золотых временах исполнения песни.

А как его любила публика!

Его узнавали в лицо и улыбались. Он принадлежал людям, и они радовались, что он у них есть.

Письмо к Л. М. Бернес-Бодровой

Милые Лиля, Наташа и Жан ^{41}, я на днях вернулся из Югославии. Я видел там, как многие, очень разные люди, переживали нашу общую потерю.

Во многих газетах, как мне сказали, были напечатаны портреты Марка и статьи о нем.

Я уже не мог достать этих газет, за исключением одной («Политика», это — как наши «Известия»), которую сохранил хороший друг Марка Сережа Буденный, работающий в посольстве ^{42}.

Посылаю Вам эту вырезку.

Ваш Евг. ДОЛМАТОВСКИЙ

14 сентября 1969 г.

Священная война

ВИКТОР ВОЛКОВ И песня его в бой звала [11]

Мне, участнику Великой Отечественной войны, хочется поделиться своими воспоминаниями о творчестве замечательного советского певца Марка Наумовича Бернеса, чьи песни помогали нам на фронте бить ненавистного врага. Задача моя и проста, и трудна. Проста, потому что голос этого чудесного певца без перевода долетает до сердец миллионов слушателей в нашей стране и за рубежом, а трудна тем, что Марк Наумович и в жизни, и в творчестве своем был необычайно скромен, обаятелен и прост.

Первый раз я услышал его в августе 1941 года. Он приехал в нашу эскадрилью с концертом в составе группы артистов.

Помню, как он поднялся на сбитую из досок сцену и запел:

Любимый город может спать спокойно,
И видеть сны, и зеленеть среди весны…

Песня летела над головами летчиков, звенела в вечернем воздухе, заставляла сильнее биться сердце, звала в бой.

«Любимый город должен спать спокойно, — думал каждый из нас, слушая песни Бернеса, — мы обязаны обеспечить любимому городу спокойный сон и мирный труд».

Гитлеровский фашизм… И сейчас невозможно вспоминать эту войну без содрогания. Мне, бывшему военному летчику, довелось сражаться с хорошо обученными, натренированными асами гитлеровской армии, оберегать от бомб и снарядов родную столицу. Летал и над донскими степями, сражался на Курско-Орловской дуге. И всюду со мной была песня Марка Бернеса. Встречал я его и на Воронежском фронте.

Я благодарен судьбе за то, что она свела меня в пути с этим замечательным артистом. Позднее я слушал его и на театральной сцене, с экранов телевизоров, по радио. Слушал и на поляне в лесу прифронтовом, где он пел под аккомпанемент артиллерийских канонад и разрывов бомб…