Марионетки мироздания

Бартон быстро огляделся. Волна пауков приближалась, вскоре здесь будут и крысы. Что-то хрустнуло под его ногой – змея, ползущая к Хильде. Бартон скривился и шагнул назад.

Они отступали к дому. Странники держались вокруг них, пиная и топча все на земле, сражаясь со все сжимающимся кольцом желтозубых теней и десятисантиметровых фигурок с поблескивающими шпагами. Пауки не представляли особой угрозы, они перепугали бабочек, но это было все, на что они оказались способны. А вот змеи…

Один из странников рухнул на землю, и его тут же накрыл серый ковер из крыс и големов. Небо из темно-фиолетового превратилось в серое, стало лучше видно. Скоро должно было взойти солнце.

Что-то кольнуло Бартона в ногу, он съемником размазал голема и отступил. Твари были повсюду. Крысы цеплялись за манжеты брюк, по рукам бегали косматые пауки, пытаясь оплести паутиной. Бартон побежал.

Вдали он заметил какую-то фигуру и сначала решил, что это один из странников, но тут же понял, что ошибся. Этот некто шел вверх по склону вместе с яростной ордой. Он руководил, но поднимался с трудом.

Бартон мгновенно забыл об атакующих его крысах и големах. Ничто виденное до сих пор не поразило его так сильно. Прошла минута, прежде чем он все понял.

Разумеется, он ожидал увидеть здесь Питера и даже удивлялся, почему его так долго нет. Питер появился в городе после Перемены, и то, что сейчас дрожало и колебалось на склоне холма, было когда-то им. Сейчас он восстановился в своем естестве.

Это был сам Ариман.

Все вокруг разбегались. Странники один за другим в панике спешили к Дому тени, Хильда исчезла из виду, закрытая медленно движущейся серой стеной. Кристофер вместе с другими пробивался к дверям, доктор Мид возился с дверцей фургона, пытаясь ее открыть. Те, кто успел войти в Дом тени, баррикадировались в своих комнатах, но это не имело смысла: всех их выловят одного за другим.

Отступая, Бартон давил големов и крыс, яростно размахивал съемником. Ариман был огромен. В виде мальчика он был нестрашен и победить его было легко, но сейчас ничто не могло его остановить. Он рос на глазах – кипящий, пухнущий серо-желтый студень из нечистот. Густая грива спутанных волос взлетала и опадала при каждом шаге. Кусками самого себя он метил дорогу, по которой шел, словно космический слизняк, сочащийся слизью и прочей пакостью.

Не переставая двигаться, он ел, раздувался и снова ел, поглощая все встреченное на своем пути. Его щупальца хватали странников, големов, крыс, змей. Бартон видел гору тел, беспорядочно наваленных в его животе и находящихся на разных стадиях разложения. Двигаясь вперед, он поглощал все живое, превращая жизнь в тлен.

Ариман заглатывал жизнь, выдыхая леденящий холод космической пустоты и отвратительную вонь, бывшую его естественным запахом. Разложение и смерть. И он продолжал расти. Скоро он не поместится в этой долине, а затем и весь мир станет ему тесен.

Бартон перепрыгнул двойную линию големов и вбежал под деревья – огромные кедры, растущие недалеко от Дома тени.

Пауки падали на него сотнями, он сбрасывал их, продолжая бежать, а за ним росла гигантская фигура Аримана. Собственно, он не двигался, остановившись на краю склона, но рос все выше и выше – гора мусора и пузырящегося студня. Он рос, а все окружающее начал окутывать холод.

Бартон остановился, чтобы отдышаться и осмотреться. Он был в небольшой выемке за кедрами, прямо над дорогой. Вся долина показалась в своей утренней красе из накрывавшей ее темноты. Но на поля, фермы и дома падала широкая тень – тень Аримана, бога-разрушителя во всем его природном величии. И тень эта никогда не исчезнет.

Что-то шевельнулось, какое-то поблескивающее тело метнулось к Бартону, и он испуганно отскочил. Змея промахнулась и теперь готовилась к очередной атаке. Бартон швырнул в нее съемником и раздавил ей голову.

Он снова схватил съемник – змеи так и кишели вокруг. Он миновал целое их гнездо, откуда они ползли по склону холма, и несколько раз наступил на них. Внезапно он поскользнулся и упал на шипящую, извивающуюся массу.

Бартон катился по мокрой траве, пытаясь встать. Пауки набрасывались на него, големы кололи куда попало, он боролся с ними, сдирая с себя паутину. Наконец ему удалось подняться на четвереньки, и он пошарил рукой в поисках съемника. Куда он делся? Неужели он его потерял? Пальцы его наткнулись на что-то мягкое… клубок шнура. Съемник исчез, и это был последний удар. Символ окончательного поражения. В отчаянии Бартон выпустил из рук клубок.

Какой-то голем прыгнул ему на спину, и Бартон увидел сверкающую иглу, возникшую перед его глазом, готовую вонзиться в мозг. Он вскинул было руки, но они запутались в паутине. Бартон в отчаянии зажмурился. Это был конец. Он проиграл и сейчас лежал, ожидая последнего удара…

Глава 14

– Мистер Бартон! – пропищал голем.

Бартон открыл глаза: голем торопливо рвал иглой паутину. Он проткнул несколько пауков, а остальных отогнал, после чего прыгнул Бартону на шею возле уха.