Читаем Мария Стюарт полностью

По обвиненью в уголовном деле.

И это — королева!

П а у л е т

Нет, она

Убийцею бежала к нам, спасаясь

От своего народа, потеряв

Престол свой, оскверненный темным делом.

Она к нам заговорщицей пришла,

Чтоб следом за Мариею Кровавой

Католиками сделать нас и нас

Предать французам. Отчего она

Условий Эдинбургского трактата

Не подписала? Росчерком пера

Она б освободилась, притязанья

На Англию оставив. Видно, ей

Милее пленницей у нас остаться

И гнет терпеть, чем титул потерять.

А почему? Да потому, что козни —

Ее удел, что силами интриг

Из камеры своей весь этот остров

Надеется она завоевать.

К е н н е д и

Вы шутите? Свои крутые меры

Насмешками хотите отягчить?

Питать мечты такие в этом склепе,

Где заживо она погребена?

Всегда одна, ни вести ниоткуда,

Ни слова ласки, ни живой души.

Одни тюремщики, в состав которых

Зачислен ваш племянник грубиян,

Да новые оконные решетки.

П а у л е т

Решетчатые окна не спасут

От хитростей Марии. Не уверен,

Не скрыт ли в каменной стене проем,

В окне не перепилены ли прутья,

И не пройдет ли к ней, пока я сплю,

Необличенный новый заговорщик.

Анафемская должность сторожить

Коварную. Я ночью сна не знаю,

Брожу, как преданный проклятью дух,

Замки на каждой двери проверяя.

Но с некоторых пор надежда есть,

Что скоро кончатся мои мученья.

Я б стал охотней грешников стеречь

У адских врат, чем эту королеву.

К е н н е д и

Да вот она сама.

П а у л е т

С крестом в руке

И жаждой светских наслаждений в сердце.

<p>Явление второе</p>

Те же. Мария в вуали, с распятием в руке.

К е н н е д и (спешит ей навстречу)

Нас топчут здесь ногами, королева.

Мученьям нет конца, и каждый день

Над головой твоей обиды множит.

М а р и я

Опомнись. Что опять произошло?

К е н н е д и

Он вскрыл твое бюро. Твои бумаги,

Твой свадебный убор, с таким трудом

Спасенный нами, дорогой, как память

О Франции, в его руках. Теперь

Всех царственных отличий ты лишилась.

М а р и я

Опомнись, Анна. Царственность не в том.

Их низости не могут нас унизить.

Я в Англии привыкла ко всему.

Снесу и это. Сэр, я собиралась

Сама сегодня передать вам то,

Что силою вы взять поторопились.

При рукописях этих есть письмо

Моей сестре, английской королеве.

Вы можете ль мне честью обещать

Письмо вручить ей лично, а не в руки

Предательские Берли?

П а у л е т

Постараюсь

Сам рассудить, что делать.

М а р и я

Вы должны

Знать содержанье. Я прошу в письме

О милости великой, о свиданьи,

О встрече с ней, которой никогда

Я не видала. Мне пришлось явиться

На суд мужчин, стесняющий меня,

На суд людей, неравных мне по званью.

Но мы с Елизаветой одного

Происхожденья, пола, положенья.

Ей, королеве, женщине, сестре,

Единственно могу я вся открыться.

П а у л е т

Миледи, вы вверяли честь свою

Не раз мужчинам менее достойным.

Их вряд ли можно было уважать.

М а р и я

Другая просьба. Лишь бесчеловечность

Мне в этом благе может отказать.

Уже давно я утешений церкви

И тайн святых в темнице лишена.

Та, кто мой трон похитила, и держит

Меня в тюрьме, и смертью мне грозит,

Небесных врат мне не замкнет, надеюсь.

П а у л е т

По вашему желанью здешний пастор...

М а р и я (живо перебивая его)

Мне пастора не надо. Я хочу

Священника одной со мною церкви.

Нотариуса также и писца

Для записи моей последней воли.

Меня сломила долгая тюрьма.

Конец мой близок. Я себя считаю

Как бы умершей.

П а у л е т

Правильная мысль.

Вполне уместны эти размышленья.

М а р и я

Кто убедит, что моего конца

Своей рукой никто тут не ускорит?

Хочу распорядиться всем своим,

Составить завещанье.

П а у л е т

Ваше право.

Ничем не пожелает вам в ущерб

Обогащаться наша королева.

М а р и я

Со мною разлучили верных слуг.

Что с ними? Я стараюсь обходиться

Без них, но где уверенность найти,

Что эти люди не в нужде и горе?

П а у л е т

Их не забыли.

(Хочет уйти.)

М а р и я

Вы уйдете, вновь

В тоске неведенья меня оставив?

Мир предо мною наглухо закрыт

Стараньями недремлющих шпионов.

Я ото всех отрезана. Сюда

Совсем не достигают вести с воли.

Моя судьба в руках моих врагов.

Уж скоро месяц, — сорок комиссаров

Свершили в этот замок свой набег,

Расставили столы, без адвоката,

Без подготовки, в страшной суете,

Меня врасплох допрашивали, наспех

Устроили комедию суда,

Пришли, как духи, и ушли, как духи.

С тех пор ни звука. Я хочу прочесть

Свою судьбу хотя бы в ваших взорах.

Что победило? Труд моих друзей,

Моя невинность или вражьи козни?

Сломите же молчанье, дайте знать,

На что мне уповать, чего бояться?

П а у л е т (не сразу)

Сведите счеты с небом.

М а р и я

Я полна

Надежд на милость Божью и надеюсь

На правый суд моих земных судей.

П а у л е т

Суд справедлив всегда. Не сомневайтесь.

М а р и я

Имеется ли решенье дела, сэр?

П а у л е т

Не знаю.

М а р и я

Я осуждена?

П а у л е т

Не знаю.

М а р и я

Здесь любят быстро действовать. Меня

Прикончат так же быстро, как судили?

П а у л е т

Предположите это, и к любой

Возможности заранее готовьтесь.

М а р и я

О сэр, я ничему не удивлюсь.

Я знаю ведь, на что способны судьи,

Которых держат Берли и Гаттон

В своих руках. Но дело ведь не в этом.

Как королева Англии сама

В таком вопросе поступить решится?

П а у л е т

Британский повелитель одного

Парламента и совести боится.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии