Мария — королева интриг

Действительно, Людовик XIII, Мария Медичи и Гастон Анжуйский подписали накануне документ, тщательно подготовленный кардиналом, согласно которому все трое клялись жить с этого момента в самом тесном союзе. Ответом на обязательство принца хорошо себя вести стало обещание короля отныне относиться к брату как к собственному сыну. Мать же при этом выступала гарантом взаимных обещаний. Воодушевленный их примером, принц де Конде присягнул на верность кардиналу!

Лишь один человек остался в стороне от этого странного договора: женщина, одновременно являвшаяся супругой, снохой и золовкой членам трогательного семейного трио. Анна Австрийская болезненно восприняла это соглашение, справедливо опасаясь, что оно негативно отразится на ней, ибо вскоре последует женитьба на Монпансье и в конечном счете на горизонте забрезжит расторжение ее собственного брака. Конечно, можно было рассчитывать на Папу, не слишком настроенного идти навстречу монарху, который столь непочтительно к нему относится, но Анна знала, что в политике нет ничего невозможного. Особенно если удастся заполучить хоть малейшие доказательства ее причастности к «Партии неприятия» и последствиям ее деятельности.

В данных обстоятельствах ее не могла не страшить поездка в сторону Луары, за которой находилась Бретань.

— Не стану от вас скрывать: я обеспокоена, — призналась она мадам де Шеврез. — Мы ведем за собой больше войск, чем требуется для простого эскорта, и я очень боюсь, как бы король не атаковал герцога де Вандома, чтобы отобрать у него правление.

— Сбор войск еще не означает начала мятежа!

— Да полно вам! Вы не хуже меня знаете герцога Сезара!

— Я убеждена, что он твердо намерен попытать судьбу, полагая, что она у него должна была быть совсем иной. Он, кажется, сказал одному из своих друзей, что не хотел бы впредь видеть своего брата-короля иначе, как на картинах.

— Болтливый же оказался дружок! Известно, присоединился ли к нему Великий приор?

— Спросите у мадам дю Фаржи! Я обо всем узнала от нее!

— А она, судя по всему, хорошо осведомлена! — проворчала Мария, которой начинала надоедать эта неуемная женщина, повсюду совавшая свой нос. — Интересно, откуда она все знает… Впрочем, нетрудно узнать, находится ли Александр де Вандом в своем дворце Тампль. Стоит, пожалуй, отправить ему письмо, чтобы убедиться, что он там, и обязать его не покидать Париж ни при каких обстоятельствах.

— В таком случае поторопитесь! Завтра мы уезжаем, и вы тоже. Я забираю вас с собой.

— Королева не боится вызвать раздражение короля?

— Больше или меньше раздражения — это неважно по сравнению с вашим присутствием. Мне нужно, чтобы рядом со мной была подруга.

— Ваше Величество восхищает меня, но принцесса де Конти?

— Она не будет нас сопровождать. Она отпросилась у меня на несколько недель, чтобы съездить в свои владения в Пикардии.

Марию это удивило и даже слегка задело. Они с золовкой были очень близки, и она не понимала, почему Луиза скрыла от нее свое намерение уехать. Мария вовсе перестала что-либо понимать, когда, вернувшись к себе, чтобы приготовиться к путешествию, обнаружила записку, в которой принцесса назначала ей встречу в полночь в церкви аббатства Сен-Жермен-де-Пре (покойный принц де Конти получал доходы от старинного аббатства). В назначенный час она отправилась на встречу, не пытаясь разузнать больше, как и полагалось между участниками заговора.

Однако речь шла о проявлении нежности, не имевшем ничего общего с деятельностью заговорщиков: в ту ночь Луиза-Маргарита де Гиз, принцесса де Конти, тайно выходила замуж за Франсуа де Бассомпьера. Она получила у короля прозвище Грех, он считался самым завзятым ловеласом королевства, и все же они решили узаконить преданную любовь, связывавшую их долгие годы. Ей было сорок шесть, ему сорок семь лет. Между тем их лица светились таким счастьем, что, казалось, они вновь вернулись в свои двадцать, и когда священник, благословляя, соединил их руки, потрясенная Мария дала волю слезам. То были, конечно же, слезы волнения, но, быть может, и зависти тоже, ибо у них был горький привкус! Супруга Клода де Шевреза в это мгновение осознала всю глубину своего одиночества…

Глава XII РУКИ В КРОВИ…

Двору понадобилось четыре дня, чтобы добраться до Блуа через Шартр, Тури и Орлеан, откуда спускались вниз по Луаре на больших удобных лодках. В эти первые июньские дни погода стояла чудесная, и, несмотря на громадную армию, которая приближалась к герцогскому городу по суше, не оставляя никаких сомнений в намерении короля предотвратить мятеж сводного брата, королева и мадам де Шеврез получали даже некоторое удовольствие от путешествия. Главной причиной было то, что Ришелье не принимал в нем участия. Больной, он лежал в постели в своем замке Лимур неподалеку от Этампа.