Мария Каллас

Мария Каллас, страдающая, великая, как и те фигуры, совершеннейшим воплощением которых она была, - Норма, Медея, Анна Болейн, Лючия, Эльвира, Амелия, Виолетта, Абигайль, Леди Макбет, Тоска, - не может быть понята просто как певица, через анализ "этого огромного некрасивого голоса", о котором — можно только удивляться этим словам - говорил ее ментор Туллио Серафин. В большей степени она, как и ее героини» предстала жертвой, и ее триумфальный путь страдания с десятилетиями был возведен в ранг мифа об искусстве вообще. В основе построения мифа лежит, согласно Ролану Барту, "украденная история". В потоке, которым растут и множатся легенды о Марии Каллас, факты теряют очертания. Я имею в виду не журналистское собирание мусора фактов, которое пытается заменить биографию шумной распродажей приватных вещей и жизненных обстоятельств и якобы направлено на раскрытие секрета художественной воли. Самая богатая фактами история жизни написана Арианной Стасинопулос ("Мария - по ту сторону легенды о Каллас"); она страдает тем, что не имеет никакого отношения к феномену искусства (а ведь именно оно и должно бы интересовать биографа в первую очередь) и к тому же вовсе обходит вниманием социальные предпосылки и последствия славы в обществе, где опера давно уже принадлежит к "побочным продуктам". Даже если Каллас и сумела благодаря своему магнетизму актуализировать некоторые произведения, то все это до чрезвычайной степени заслонено в подобных текстах так называемым "мифом Каллас", благодаря которому артистка превратилась в странно удаленную от нас

фигурку, в идола для давно известных фантазий о женственном. В биографии, написанной "наперсницей" певицы Надей Станчофф, женщина по ту сторону художника превращается в беспомощное, поверхностное, суеверное» несамостоятельное и мещански-симпатичное существо, которое после окончания карьеры отдалилось от мира, в женщину, которая, как ягненок, полностью подчинялась честолюбию и настроениям мужчин, встречавшимся на ее жизненном пути.