Читаем Мария Башкирцева. Дневник полностью

– Право, Паша не любезен, – сказала тетя Леля, услыхав, в чем дело.

Тогда, стараясь не смеяться, я подошла к Паше и прочла ему внушение сухим и оскорбленным тоном, но так как у него были слезы на глазах, а я боялась рассмеяться, то я ушла, чтобы не нарушить смехом произведенного впечатления.

Трудно было двигаться, и мы едва добрались до нашего отделения.

Мне приятно было видеть толпу после деревни, и я подошла к окну. Давка, крик… Но вдруг меня поразили молодые мужские голоса, которые лучше и чище женских. Они пели церковную песнь, и могло показаться, что это хор ангелов. Это были архиерейские певчие, певшие на молебне за волонтеров.

Все обнажили головы, и у меня захватило дыхание от этих звучных голосов и этой божественной гармонии. Когда молебен кончился, я увидела, как все машут шляпами, платками, руками, и с блестящими от одушевления глазами, тяжело дыша, я могла только прокричать «ура!», как кричали другие, и плакать, и смеяться.

Крики продолжались несколько минут и замолкли только тогда, когда тот же хор запел «Боже, царя храни!».

И Государь оставляет в покое турок! Боже!

Поезд тронулся среди неистовых «ура!».

Я обернулась и увидела Мишеля, который смеялся, и папа́, который кричал: «Дурак!» Это вместо того, чтобы кричать «ура!».

– Папа, Мишель! Да как же можно! Кричите же! Из чего вы созданы, Господи!

– Вы не прощаетесь со мной? – спросил Паша, не переменивший своего решения и весь красный.

Поезд уже тронулся.

– До свидания, Паша, – сказала я, протягивая ему руку, которую он схватил и молча поцеловал.

Мишель играет роль ревнивого и влюбленного. Я наблюдаю за ним, когда он слишком долго на меня смотрит, потом бросит свою шляпу и уйдет взбешенный. Я наблюдаю за ним и смеюсь.

Вот и снова в Полтаве, в этом гадком городе. Харьков более знаком мне: я провела там целый год перед отъездом в Вену. Я помню еще все улицы, все магазины и сегодня на станции узнала даже доктора, который лечил бабушку. Я подошла к нему и говорила с ним.

Он был удивлен, увидев меня взрослую, хотя дядя Николай уже обращался ко мне при нем.

Мне хочется вернуться туда. «Ты знаешь край, где лимонные рощи цветут?» Не в Ниццу, а в Италию.

15 сентября

Сегодня утром Поль привел ко мне маленького Степу, сына дяди Александра. В первую минуту я его не узнала. Я не обратила внимания на большее или меньшее удовольствие, которое доставило отцу присутствие одного из Бабаниных, и занялась миленьким мальчиком.

Наконец отец поехал со мной к полтавской знати.

Прежде всего, мы были у губернаторши. Губернаторша – светская женщина, очень любезная, что можно сказать и о губернаторе. У него было «собрание», но он вышел в гостиную и сказал отцу, что никакое собрание не может помешать ему посмотреть на такую очаровательную барышню.

Губернаторша проводила нас в переднюю, и мы отправились к другим порядочным людям.

Мы были у вице-губернатора, у начальницы института для благородных девиц, у m-me Волковицкой, дочери Кочубея. Потом я взяла извозчика и отправилась к дяде Александру, который здесь в гостинице с женой и детьми.

Ах! Как хорошо быть у своих! Не боишься ни критики, ни сплетен… Может быть, семья отца кажется мне холодной и злой по сравнению с нашей, где все замечательно дружны, согласны и любят друг друга.

В разговорах о делах, о любви, о сплетнях я провела очень приятно два часа, по прошествии которых ко мне начали являться посланные от отца. Но так как я отвечала, что еще не расположена уезжать, то он приехал сам, и я промучила его еще полчаса, копалась, искала булавки, мой платок и т. д.

Наконец мы уехали, и, когда мне показалось, что он успокоился, я сказала:

– Мы сделали большое невежество.

– Какое?

– Мы были у всех, кроме m-me М., которая знает maman и знала меня ребенком.

Последовал целый разговор, окончившийся отказом. Когда губернатор спросил меня, сколько времени я пробуду у отца, я сказала, что надеюсь увезти его с собой.

– Ты слышала, что сказал губернатор, когда ты сказала, что собираешься увезти меня? – спросил мой славный родитель.

– А что?

– Он сказал, что на это нужно разрешение министра как предводителю дворянства.

– Ну, так хлопочите скорее, чтобы ничто не могло задержать нас.

– Хорошо.

– Так вы едете со мной?

– Да.

– Серьезно?

– Да.

Было более восьми часов, в карете было темно, и я могла говорить, не боясь вмешательства моего несносного лица.

16 сентября

Я все еще продолжаю быть довольной; похвалы губернатора и губернаторши еще возвысили меня в глазах отца.

Впечатление, производимое мною, льстит его самолюбию; я и сама не сержусь на то, что говорят: «Вы знаете, дочь Башкирцева замечательная красавица». (Эти бедные дураки ничего, значит, не видали!)

Гавронцы. 17 сентября

В ожидании моей будущей известности я хожу на охоту в мужском платье, с ягдташем через плечо.

Мы отправились в шарабане – отец, Поль, князь и я – около двух часов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии